кратер за ними никто не полетел – других отчаянных не нашлось. Даже небольшой «Наутилус» в некоторых местах едва не задевал стены. Внутри туннель действительно раздваивался: резко, будто проход сделали искусственно. Один рукав вел под прямым углом влево, а другой вправо. Будь корабль длиннее, места для маневра не хватило бы. Луна зажмурилась. Немо вспомнил лица родителей и повернул вправо. Доли секунды ему хватило, чтобы представить тупик за поворотом и скрежет разбивающегося корабля.
Но туннель стал шире. Как будто гигантская гусеница проедала гигантское яблоко и толстела по пути. Луна молчала, скрестив руки на груди и нахохлившись. Немо понимал, что после провала с перевоплощением она ужасно боялась ошибиться снова.
– Эй, – тихонько позвал он, – вылетаем.
Впереди, в круглом проеме, стали видны звезды.
– А у тебя? – вдруг спросила Луна.
– Что у меня?
– На сколько барьеров был шар?
– Сто восемьдесят.
– И долго проходил?
– Секунд сорок.
Немо вытянул ноги и откинулся в кресле, наслаждаясь ее изумлением.
– Отверткой раскрутил, – пояснил он, и оба расхохотались.
Когда приступ веселья прошел, Луна бодро поинтересовалась:
– Какие планы?
Тут-то и выяснилось, что ни о каких планах заблаговременно никто не позаботился.
– Ладно, – Луна тряхнула локонами. – Обдумаешь по дороге. Ссадишь меня в районе Тортуги – она как раз на моем маршруте. Впрочем, любая межгалактическая торговая база тоже подойдет.
Немо загрузил справочник.
– Как ты сказала? Тортуга? Это планета с плохой репутацией. Бандитизм, космическое пиратство… Я бы не рисковал оставаться там один. Отец не может забрать тебя с какого-нибудь другого маршрута?
– Не может. Он еще не знает, что Брайт-футур так и не увидел свою лучшую ученицу.
– Сюрприз что надо, – Немо скептически улыбнулся, – представляю, как он обрадуется дочурке посреди учебного года.
– Ты-то чем лучше? Из школы улепетывал только пятки сверкали, а еще первый в рейтинге.
– Рейтинг – необходимость. За отличниками всегда меньше приглядывают, – он ласково погладил панель «Наутилуса».
Луна отчего-то рассердилась и ушла в каюту. Немо пожал плечами.
– Это чьи картины? – раздалось из-за переборки.
Несносная девчонка уже все облазила.
– Мои, – он нагнулся, поднял с пола искромсанный лист бумаги. Так и не вспомнив, откуда он здесь, Немо скатал его в шарик.
– Ясно, что твои. Кто рисовал?
Немо пульнул шариком в кухонный отсек.
– Ну я.
В каюте воцарилась тишина.
– Полагаю, я должен принять это за восхищение, – пробормотал он.
– Ты рисуешь все места, в которых побывал? – Луна вышла несколько оробевшая. – Я бы тоже хотела что-нибудь на память.
– Не
