эту печатку, но запомнил. Там был небольшой, утопленный в золоте бриллиант и большая буква «А». Конечно, не густо, но все же…
…Николай вспомнил, как попытался приподняться с окровавленного земляного пола медицинской палатки, но ноги не слушали. Он хотел ухватить «Хирурга» за сапог, но бандит быстро отходил, и пограничник руками судорожно ловил лишь воздух. В какое-то мгновение, Большаков сумел сконцентрироваться, вскочил на ноги, бросился к стоящему рядом бандиту и из последних сил сорвал маску с его лица. Однако, самого лица там не было – под камуфлированной формой и маской была лишь …тень.
Николай бросил маску на пол, и увидел, как тень исчезла за пологом палатки. Закричал от досады и …открыл глаза…
Он даже не заметил, как уснул. И сейчас даже не мог понять, что в его сне было реальностью, а что – нет. А на его крик из коридора уже бежала медсестра и дежурный врач. Круглые настенные часы на стене показывали всего пять часов утра…
Потом этот сон повторялся Большакову довольно часто, и каждый раз он не мог увидеть лица «Хирурга», а гнался только лишь за его… тенью.
За два дня до выписки, в палате Николая появилась, оставляя за собою шлейф запаха дорогих французских духов, обаятельная белокурая красавица с огромными карими глазами, длинными ногами и осиной талией. Она была одета в дорогой светло-синий брючный костюм, на спину которого падала длинная русая коса. Улыбнувшись, она вошла в палату, и поставила большой пакет с фруктами на тумбочку Большакову.
– Ну, что Коленька, не узнал? – она слегка наклонилась к лежащему Большакову. – А я думала, что ищешь меня по всей нашей необъятной стране, переживаешь, сходишь с ума…
Конечно же, Николай ее узнал. Это была та самая Алена Кравчук. Та девушка, в которую он влюбился с первого взгляда, едва переступив порог детского дома. Та самая целеустремленная девушка, которая выбрала «Рыжего» ради его статуса в детдоме, ради его нечестных денег.
– Аленка, ты, как и всегда, великолепна! – Большаков галантно встал с кровати в своем спортивном костюме и пододвинул ближе стул. – Вот только не думал, что мы с тобою увидимся. Тем более в этих госпитальных стенах. Как ты только могла об этом узнала?…
– Ну, это проще простого, – девушка села на предложенный ей стул и забросила ножку на ножку. – Несколько месяцев назад я узнала, что на окраине Орехово-Зуева на старом кладбище похоронили офицера Большакова, бывшего детдомовца. Господи, как я тогда рыдала! Думала, что ты. Ведь, каюсь, в школе была в тебя влюблена. Ты был моим кумиром, мечтой!
– А мне казалось, что твоим кумиром был, насколько я помню, только наш «Рыжий», – не удержался Николай.
– А что мне слабой красивой девушке оставалось, – она подняла на офицера свои огромные зеленые глаза, – мне нужна была опора, широкая спина, ну и наконец, чего говорить – финансовая помощь… А ты ушел в суворовское, даже мне не писал… А я о тебе помнила, ждала… – Она кокетливо прикрыла глаза.
– Да,
