духа и власть над собой, чтобы скрыть поглощавшую ее страсть от лесоруба, запальчивости и ревности которого она опасалась.
Их прогулки продолжались, но в разговорах было меньше романтических излияний, и если Луар выказывал прежнее восхищение по отношению к своему предмету обожания, то Мадлен, слушая его, со своей стороны начинала испытывать утомление и скуку. Прежде ее развлекало это приключение, теперь же признания крестьянина надоедали ей и звучали в ее ушах фальшиво. Прежде, когда плохая погода вынуждала Мадлен оставаться дома, Луар писал ей письма. Если его отправляли в город по делам и он не мог увидеть Мадлен до отъезда, то подбрасывал письмо в ее комнату. Теперь она даже не читала того, что он ей писал.
VII
Гонсолен мало-помалу проникся доверием к лесорубу. Он возложил на него управление лесопильным заводом, стал поручать ему продажу и покупку леса. Аккуратность молодого человека, его честность, понятливость и смышленость в делах наконец преодолели инстинктивную антипатию, которую в первое время чувствовал к нему Гонсолен.
В конце лета торговец лесом поручил своему мастеру уладить одно дело, которое требовало его присутствия в Париже в течение нескольких дней. Накануне Мадлен уехала в Безансон провести неделю у родных; Луар, радуясь развлечению, которое представилось ему во время отсутствия Мадлен, охотно принял предложение Гонсолена. Он немедленно приготовился к поездке и на другой же день отправился в путь. Первые три или четыре дня он занимался делами Гонсолена, юноша не мог и думать об утонченных развлечениях этого города, который знал по рассказам, по описаниям в романах и который представлялся его воображению в романтическом ореоле.
В один из вечеров, закончив неотложные дела, Луар решил побродить по бульварам. Была вторая половина октября, но день стоял на редкость теплый. Наступивший вечер не принес никакой прохлады. По всей линии бульваров светились огни витрин, демонстрируя при газовом свете товары из бронзы, бриллианты и жемчуг, сверкавшие на темном бархате футляров, великолепие всевозможных материй. Толпы гулявших по городу горожан заполняли улицы. Томас Луар с любопытством рассматривал малейшие детали. Он не торопясь шел мимо магазинов, засунув руки в карман, с улыбкой на губах. По улицам беспрерывно мчались фиакры, экипажи и омнибусы. На небе собирались тяжелые тучи.
Луар несколько раз останавливался на тротуаре и с удовольствием смотрел на бесконечный ряд экипажей. На углу улицы Шоссе-д’Антен сверкал огнями театр «Водевиль». Томасу захотелось войти, но еще не было семи часов. На улице возле кофейни со столиками сидели мужчины, женщины проходили мимо, накинув на руки длинные шлейфы и демонстрируя края вышитых юбок. Луар спросил, где находится Комеди Франсэз. Ему указали. Он отправился туда. Играли комедию Мюссе. Он купил билет и вошел.
После второго акта Луар вышел на улицу освежиться. В зале, набитой зрителями и освещаемой
