меня любить?
– До самой смерти.
– Вы обдумали свое решение?
– Нет.
– Мы будем несчастны, мы будем страдать в разлуке. Может быть, лучше было бы для вас… еще есть время… если бы вы уехали…
– Молчите!
– Стало быть, решено! Вы этого хотите?
– Хочу.
– И это будет на всю жизнь?
– На всю жизнь.
Они держались за руки, сердца их бились, в глазах плясало пламя.
– Послушайте, мы будем осторожны, – сказала Мадлен. – Наше счастье и спокойствие зависят от этого. Если я лишусь вас, я умру. Однако мы должны видеться. Нам надо договориться о времени наших свиданий и способах переписки. Приходите сегодня в час ночи к оранжерее. Я буду ждать вас там.
Эти слова были произнесены тихим голосом, как будто девушка не могла до конца решить, готова ли она на столь решительный поступок.
– Сегодня ночью, в час, – повторил Франсуа, очень взволнованный.
В эту минуту Сюзанна снова закричала:
– Ну, Франсуа, что же ты?
Сюзанна побежала в сторону дома, чтобы поторопить Франсуа.
– А вот и моя сестра, – сказал Франсуа, – расстанемся.
Он вышел, а Мадлен, ослабевшая от накала страстей, опустилась в кресло, бледная и дрожащая.
Настала ночь. Дождь принудил Горме и Гонсолена остаться в гостиной. Они играли до десяти часов, Сюзанна и Мадлен развлекались музыкой, Франсуа, сидя возле окна, разрезал страницы журналов, по-видимому, поглощенный чтением. При этом он украдкой следил за движениями госпожи Гонсолен, встречая в зеркале ее страстные взгляды. Вскоре гости разошлись. Дождь продолжал лить. Через несколько минут огни в доме погасли. Но вот на часах церкви в Бушу пробило одиннадцать, потом полночь, потом час. Окно, убранное со стороны сада цветами и ползучими растениями, бесшумно отворилось. Мадлен высунула голову, прислушалась, удостоверилась, что никто не ходит по саду, потом закуталась в широкий плащ, скрывавший изящество ее стана, и пошла по аллее, в конце которой находилась оранжерея.
Ночь была темной. По небу неслись тучи, луна, которую они закрывали, окаймляла молочной белизной их рваные края. В воздухе стояла свежесть, гроза кончилась. Цветы издавали благоухание, на тропинке под ногами молодой женщины хрустели камешки. Мадлен шла, не разбирая дороги, она то и дело задевала за ветви, окроплявшие ее шею и затылок каплями воды. Женщина накинула шлейф от платья на руку, оставив открытой белую юбку, резко выделявшуюся на фоне черного платья. Дважды она останавливалась: ей казалось, что она слышит шум шагов. Но каждый раз женщина ошибалась. Это был шорох летучей мыши в листве или шум от падения дождевых капель на землю.
Возле оранжереи ее уже ждал Франсуа. Увидев Мадлен, он пошел ей навстречу. Женщина упала в его объятия, вся трепеща, и он на руках унес ее в оранжерею. Она прижалась к его сердцу, как испуганная птичка, у которой
