style="font-size:15px;"> – Да зарегистрирован ли материал? – возразил Примус. – Я бы такой не в жизнь регистрировать не стал!
– Вот поэтому и сидишь в оперуполномоченных, – сказал Нечаев. – Зарегистрирован материал, можешь не сомневаться, и собран хорошо, раз в сводку его дали.
Слова, которые произносили над гробом Медника, были красивыми. А иначе и быть не могло, собрались у могилки люди, которые умели выразить свою мысль витиевато и вмести с тем проникновенно просто. Если послушать собравшихся, скоропостижная смерть вырвала из ученых рядов дерзновенного исследователя и прекрасного товарища, который карьеризмом в науке не занимался, вел себя независимо и упорным трудом своим шел прямо к Нобелевской премии, которую обязательно бы получил, не случись с ним досадного несчастья. На Примуса никто особого внимания не обращал, как обычно в таких случаях получалось: работники института думали, что он из больницы, а работники больницы – что он представляет институт.
Народу у дома собралось довольно много, но на кладбище поехали не все, а на поминки и того меньше. Ничего интересного для себя и для дела оперуполномоченный Евграфов не увидел – обычное дело, прощаются люди с товарищем по работе, говорят хорошие слова, обещают помнить, тем более что местком или что там теперь в институте вместо него, водку выставил. И вел себя народ интеллигентно, пил положенное, закусывал и уходил, никто песен в память о покойном не запевал, никто не кричал, мол, осиротели мы, братцы! Нет, все пристойно было, Примус сам пару стопок опрокинул с самым сокрушенным видом: эх, Илюша, Илюша, ну как же так!
Только в туалетной комнате, когда народ руки мыл, он вдруг краем уха услышал непонятное и в траурные речи не вписывающееся.
– Правильно сделал, что не согласился, – сказал толстогубый мужик с кустистыми и черными, как у Брежнева, бровями. – Слишком деньги Илья любил. Не удивлюсь, что и смерть его как-то с деньгами связана будет.
– Миша! Миша! – урезонили мужика из кабинки. – Ну зачем? Сам знаешь, de mortus aut bene aut nihil!
Примусу очень хотелось увидеть этого любителя латыни, но тот, кого из кабинки назвали Михаилом, неожиданно так свирепо и подозрительно посмотрел на оперуполномоченного, что тот поспешил покинуть туалетную комнату, старательно делая вид, что совершенно его не интересует разговор.
Прямо с поминок Евграфов поехал в районный отдел милиции, на территории обслуживания которого находилась бывшая обкомовская больница.
Нечаев был прав, материал по проникновению в отделение гинекологии Первой больницы был собран и зарегистрирован в журнале учета информации.
– Примус, ты с какого дерева упал? – удивился начальник районного уголовного розыска Леня Кудашов. – Там же заведующая отделением Любовь Николаевна Кучкина. А ты знаешь, кто у нее папа?
Папа Кучкиной был заместителем губернатора. При таких козырях Примус и сам бы кинулся регистрировать материал и вносить его в сводку.
– А что украли-то? – смиряясь с положением дел, поинтересовался
