закончили одну из наших работ, и теперь я смело могу сказать, во всеуслышание заявить: мы нашли средство личного бессмертия!
Главный планетолог молчал.
– Ты слышишь? – Главный биолог поднялся и стал перед ним. – Ты слышишь меня? Личного. Понимаешь?
– Да. Кажется, понимаю, – медленно проговорил Главный планетолог. – Мне ли не понять. Я ведь самый старший в экипаже. В смысле – самый старый.
– Что ты, что ты! – Главный биолог растерялся. – Я совсем не это хотел сказать! Ты зря так… Напрасно, честное слово. – И повторил еще раз: – Напрасно.
– Извини. Я забыл, вы с Капитаном ненамного отстаете от меня. Не в этом дело! Не в этом!.. Как ты не поймешь? У нас же теперь появляется шанс вернуться!
– Каким образом?
– А фактор времени? Мы теперь могли бы оставаться на той планете как угодно долго, до тех пор, пока не отремонтировали бы корабль. А там – снова в путь! Понимаешь? Мы выводим фактор времени за скобки. И теперь время – не враг, а союзник… В конце концов, маневренные двигатели работают по-прежнему. Половину скорости света они дадут, я спрашивал у Главного инженера. Ну и пойдем от звезды к звезде, не торопясь, Словно на старинном фотонном корабле. Теперь для нас это не так уж важно. Подумаешь, – Главный биолог нервно хихикнул, совсем не в свойственной ему манере. – Подумаешь, придется поскучать три-четыре тысячи лет. Не страшно! Теперь не страшно… А иногда, позволю себе пофантазировать, можно будет делать небольшие скачки. Ну, если позволят техника и физика. Вот так, Планетолог! Вот так!
Главный планетолог поднял голову. Главный биолог стоял перед ним – напряженный, радостный. В волнении он даже не заметил, что оговорился, допустив тем самым большую бестактность, поскольку все же друзьями они не были – назвал его просто «Планетолог»… Но обижаться не хотелось. Усталость навалилась как-то сразу, вдруг. Она была неимоверно тяжелой и едва посильной, потому что он поверил, не сомневаясь, тут же, без долгих разговоров и каких-либо доказательств.
Сложив на груди все четыре руки, он смотрел поверх Главного биолога невидящими глазами и думал: как предугадать, как предвидеть, в какую сторону с этого мгновения перевернутся абсолютно все их представления о мире, друг о друге, о месте каждого из них в этом мире…
Ему стало жутко. На миг захотелось, чтобы все, о чем говорил Главный биолог, оказалось неправдой. Но только на миг.
Он смутно чувствовал, как непредставимо тяжело будут пересматриваться сами основы существования сложившегося за тысячи тысяч поколений их общества. И тяжесть эта ляжет на плечи всех его членов. Любого и каждого. В том числе его самого, тех, кто совершил это открытие, всего экипажа корабля. Значит, и всех живущих в этом мире.
Но следом пришла и другая мысль – вот теперь они совершенно не вправе не вернуться.
– У нас с Главным биологом есть к тебе очень серьезный разговор.
– Прямо
