Перовский.
– В 14.00, – Вяземский глянул на часы. – Еще полтора часа. С ним прибудет начштаба группировки, он и примет на себя руководство.
– Тогда, может, я начну свое хозяйство потихоньку собирать? – предложил капитан. – И погранцам то же самое посоветую. Если нас наконец снимут с охраны периметра…
– Что, не терпится настоящим делом заняться? – усмехнулся Вяземский.
– Так ведь пора бы уже, товарищ полковник! – вскинулся Перовский. – Аэрофотосъемка уже четыре деревни выявила, из них две – меньше чем в четверти часа лету. Поднять две группы и пошарить там по окрестностям… Да можно и пешком, недалеко ведь.
– Вот у начштаба и спросите, – отрезал полковник. – Еще неизвестно – может, пошлет своих драгоценных спецназовцев на разведку… а вам в лагере сидеть.
Тауринкс шел по лесу медленно и осторожно, стараясь ставить ноги на самые крепкие корневища в редком сплетении, настланном на землю, и не провалиться ненароком в лежащую под ними клейкую грязь. Стыд-то какой – друиду в лесу упасть и изгваздаться! Конечно, силы Тауринкса достало бы, чтоб каждый встречный кедр готов был ему подставлять корни под ноги вместо ступеней, но зачем зря тревожить дерева? От него не убудет поглядеть, а лесу прежде всего нужен покой.
Хотя здешние леса и так какие-то… сонные. То ли друидов в здешних краях еще меньше, чем думал Тауринкс после беседы с давешним старостой, то ли колдуют они спустя рукава, но нет в этом лесу настоящего понятия. Разбуженный лес, он ведь какой – когда надо, пособит человеку, когда надо, осадит – не зарывайся, дескать, а когда нужда придет, его и против супостата поднять можно. И ведь не скажешь, чтобы особенно мирно край жил. И с островов в Рассветном океане пираты нагрянуть могут, и с севера приплывают дикари на своих длинных галерах, в которые запрягают морских змеев и на носу помещают грубо вырубленную змеиную голову, а уж про Беззаконную гряду и вовсе речи нет, как бы не сглазить… Теперь вот староста этот уверяет, что стоячие камни опять проснулись. Значит, жди нашествия диких ши. Каких варваров извергнет на сей раз каменное кольцо – сами боги не ведают. Так что же здешние друиды ушами хлопают? Не-ет, тут работы непочатый край… а и точно, весь край, вот же как сказалось!
Может, прямо тут и начать? Вот, к примеру, что за блажь лесу пришла так густо деревья сажать? Да тут каждое третье – лишнее, мешают друг другу, свет заслоняют, толкаются, в тени вода копится, вместо того чтобы в Драконью реку стекать. Здесь прореживать и прореживать… ага, но начинать-то отсюда никак нельзя, повалятся стволы, да так им и гнить без толку, уж лучше с деревенских окраин пойти. Там и на уголь, и на деготь, и на доски переведут. Мало ли какую пользу люди от леса поимеют? Искушение грызло Тауринкса, как бобер – молодую березку, и друид, верно, рухнул бы, забыв и про затею свою дурацкую, и про россказни старосты Тоура, но тут его растекшийся по ветвям и корням разум ощутил некое присутствие.
Тауринкс прислушался – не только своими ушами. Столько мелкой живности обитает в лесу – незнакомый человек и предположить
