прекраснее, чем создавать белоснежную скульптуру! Отсекать все ненужное и раскрывать душу камня. Освобождать из холодного мрамора почти живые тела. Чувствовать силу и мощь своей руки и передавать эту силу своим созданиям. Да за то, чтобы стать скульптором, он был готов отдать жизнь! Но отец Микеланджело, городской советник Лодовико Буонарроти, прослышав о таком увлечении сына, запретил ему и думать о скульптуре: никогда еще члены его почтенного рода не опускались так низко. Ведь резать камни – это же занятие для грязных крестьян! И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы на любознательного подростка не обратил внимание сам Лоренцо Медичи, главный покровитель флорентийских художников и поэтов, который даже согласился заплатить папаше Буонарроти кругленькую сумму за то, чтобы тот позволил своему сыну учиться ваянию. Лоренцо обладал поразительной способностью – он безошибочно определял талантливых людей.
Не прогадал он и на этот раз. В результате Флоренция получила большого мастера, который к тому же успел получить признание в самом Риме, изваяв для базилики Святого Петра знаменитую скульптурную группу «Пьета». Хотя он еще молод: в нынешнем, 1504 году ему, Микеланджело Буонарроти, исполнится всего лишь 29 лет. К тому же со времен юности в его жизни мало что изменилось: он, как и прежде, живет только ради своей скульптуры. Даже семью завести не удосужился. Впрочем, его творения для него все равно что дети. А гигант «Давид» – его лучшее и любимое создание.
Шум голосов и топот ног разбудили скульптора. Гоня остатки сна, он затряс головой. И в это время в боковую стенку клети врезался первый камень. За ним другой, третий.
Странствия Гиганта
Микеланджело вскочил. Распростер руки, закрывая «Давида» и мужественно подставив себя под камнепад. «Стража!» – заорал он что есть мочи и, схватив камень, только что попавший ему в ногу, запустил им в ответ. Раздался чей-то вопль. Значит, камень достиг цели.
Стражники уже спешили на помощь. Глядя на окровавленное лицо скульптора, один из них крикнул: «Сначала о себе побеспокойся – все лицо в крови!» Но Микеланджело не обращал внимания на ссадины и ушибы. Ему было важно только одно: не пострадал ли Гигант. Тщательно осмотрев статую, он облегченно выдохнул: «Слава богу, цел!»
Наутро вместе с рабочими прибыл взволнованный Содерини: «Это позор для города! Отныне я выставляю вокруг статуи охрану!»
Действительно, пока «Давида» снова катили по улице, стражники ходили вокруг, пытаясь разогнать толпу. Но народ только прибывал. Все уже прослышали про ночное происшествие и чуть не сворачивали от любопытства шеи, таращась на статую. Микеланджело хмурился: может, среди этих любопытных и прячутся ночные «гости»?
Недобрые мысли преследовали его и тогда, когда он вернулся домой, чтобы немного отдохнуть. Растянулся на топчане, но заснуть не смог. Голова раскалывалась от предположений – кто бы это мог быть. Вспомнился вопрос
