свое название с майором Вихрем, но я его опережу.
– Ты это серьезно?
– Серьезнее некуда. Сейчас ребята уйдут, сядем, я все запишу. По дням. Кто, что, когда. Пишу я быстро, так что через неделю рукопись будет готова. Вычитываем, и я несу…
– Кому? – Ася Федоровна снисходительно на меня посмотрела.
– Есть кому, – я вспомнил про фронтового друга отца Мезенцева. Тоже в Смерше служил, сейчас в КГБ.
Страница машинописного текста содержит 1800 печатных знаков. Опытная машинистка печатает со скоростью 400 знаков в минуту. И делает три ошибки на лист. Это получается 6–7 знаков в секунду. То есть одна страница – за 5 минут. Средний роман – 12–13 авторских листов. Один авторский лист – 22–23 машинописные страницы. Машинистка наберет роман за 25 часов непрерывной работы.
Я посмотрел на минутную стрелку часов. Я выдавал всего сто знаков и десяток ошибок. Три дня непрерывно или неделя в спокойном режиме.
Дело было в библиотеке журфака на Моховой, куда я отправился сразу после встречи с Асей. Массивное здание с ротондой и высокими окнами. Внутри красивый атриум в древнегреческом стиле. Опять мраморные колонны, ковровые дорожки…
Ребята, конечно, удивились моему вниманию к женщине, но проявили уважение. Сразу после окончания шефской помощи поехали обратно, а я засел за записи. Три часа делал алиби. Ясно же, что в ГРУ и в Главлите меня проверят. Какой-то студент залез в «святое». Хоть и рассекреченное. Поэтому позарез нужен черновик.
После стенографирования, забив на учебу, рванул на Моховую. Там нашлась вполне приличная «Башкирия» Уфимского завода. Не компьютер, конечно, с CTRL C и CTRL V и даже не печатная машинка с электроприводом, но на безрыбье и рак рыба. На первом листе я просто тренировался. Долбил пальцами по клавишам, приноравливался к ходу каретки. Раскладка была привычная – ЙЦУКЕН (по названию первых букв верхнего ряда). За 50 лет ничего не поменяется, так что мой слепой десятипальцевый метод, освоенный в 2010 году, все еще работает. Я даже умилился.
Это умиление быстро закончилось после второго листа.
– Мне нужно 300 листов чистой бумаги, – моя наивность поразила молодую симпатичную библиотекаршу. – А лучше 600 и копирка. Три копирки.
На этих словах девушка, скорее всего студентка старших курсов, прыснула.
– Молодой человек! Копирку я вам найду, но писчую бумагу в таких объемах распределяет лично замдекана.
Черт! Как же я мог забыть, что в стране дефицит. Тут даже с туалетной бумагой проблемы. Точнее, будут проблемы. Просто потому, что туалетная бумага еще не производится. Первый рулон увидит свет в 69-м году. Дефицит еще не так масштабен, как это будет в 80-х, но что есть, то есть.
Оглядываюсь в поисках помощи. Студенты, в основном первокурсники, корпят над учебниками. Делать нечего, надо идти к начальству. Взбегаю по лестнице на третий, административный, этаж. Декан сидит в отдельном кабинете с приемной. В ней полно народу; секретарша, женщина бальзаковского возраста,
