хорошие. В двенадцатом ряду, середина. Мне будет плохо видно, но папа возьмет меня на руки. Я ещё не подозревал, что перед сеансом будет мороженое и концерт настоящих артистов. Я очень волновался. Нервный был мальчик. Волнительный.
Я волновался каждый раз, когда что-то делал впервые. Когда шел впервые в театр. Театр был самодеятельный, и мне очень понравилось. Название помню – «Слуга двух господ», а в чем там дело, забыл, да и не понял тогда, честно говоря. Помню, что очень понравилось. Самое хорошее было то, что с папой все здоровались, а папа говорил: «Это мой сын». И все восхищались. На сцене играли папины студенты. Мы сели на четырнадцатый троллейбус на остановке на углу Литейного и Пестеля, прямо напротив фотоателье, в витрине которого стояла большая моя фотография – я с белокурыми кудряшками. Мне эта фотография не нравилась: я был похож на девочку. Вообще, в очередях меня часто путали и называли девочкой. Поэтому я ненавидел очереди в магазинах, ломбарде, поликлинике и всюду. На четырнадцатом мы доехали до Технологического института, где папа работал, и пошли смотреть «Слугу двух господ».
Интересное тогда было время. В институтах были студенческие театры. Самый известный – театр-студия Университета. Ещё в 1949 там прозвучал студент философского факультета Игорь Горбачев. «Ревизор»! Я тогда этот феномен не заметил, но позже, в фильме, оценил. Философ из студийца Евгении Владимировны Карповой не получился, но Хлестаков – отменный. Лучшая роль народного артиста СССР. Пик. Будущий юрист – не состоявшийся, к счастью! – Сергей Юрский дебютировал в постановке «Тартюфа». Это уже, если не ошибаюсь, год 55–56-й. Премьера была шумной. Студент юридического факультета стал сразу же знаменит и любим. Помимо искрометного, умного и глубокого таланта за Юрским почему-то закрепился флер некоего слабовыявленного, но притягательного нонконформизма. Филологами Татьяна Щуко и Иван Краско не стали, как не стал юристом популярнейший в свое время Леонид Харитонов («Иван Бровкин») или физиком Нелли Подгорная – звезда театра Советской армии, блистательно дебютировавшая в популярном некогда фильме «Дело Румянцева», а затем исчезнувшая с экранов, но советское искусство без этих и многих других имен студийцев талантливого подвижника Карповой было бы ущербно. «Ивана Бровкина» я смотрел в «Спартаке» с мамой и папой, а «Дело Румянцева» в дощатом летнем кинотеатре в Репино. Смотрел, переживал. Что-то было свежее в этих фильмах. Не напыщенно-лубочное.
Техноложка таким обилием имен не блистала. Хотя один Андрей Мягков – актер уникальный и личность во всех отношениях безупречная – дорогого стоит. Мало того, что женат – раз и навсегда. Никаких склок, скандалов, громких разводов, пьяных дебошей. И не представить подпись Андрея Васильевича под какой-нибудь гнусью рядом с подписью, скажем, Ланового, Говорухина или Михалкова. Главное же, он учился у папы. Играл ли он в «Слуге» – не знаю, не помню. Помню, что обратил на себя внимание он в «Лесной песне». Хотя неотчетливо…
