с отвращением».
– Да, это ответ гения, – произнес Владимир Ильич. И через мгновение добавил: – Истинный писатель тот, который работает на будущее.
Наверно, Ленин пропустил, что-то из ранее сказанного его знакомым, иначе не услышал как бы что-то ранее декларированное:
– Только умный может оказаться в дураках. А у того, у кого появляется корявая возможность доскрестись до совершенства, вряд ли уступит ее другому.
Наверное их возможность захватить власть тоже назовут «корявой».
Но какое это имеет значение?
Важен результат.
И не только он.
Но и ощущение своей правоты.
Причем во всем сразу и не в каких-то частностях в отдельности.
Разговор был не из тех, о которых распространяются, что они состоялись.
И больше тут присутствовал спор, похожий на разрядку духа.
– Вы – транжира фамильного серебра, – сказал Владимир Ильич, отодвигая от себя массивную сахарницу с изваянными по краям ее ангелами. Ибо хорошо знал того, с кем сейчас вел речь. Он, как говорится, чужой судьбой готов был влезть в свой гроб.
Да, да! Предлагал невероятное: чтобы Ленин очутился в России в гробу.
Тоже в фамильном, как и серебро, из которого они пили чай.
– Давайте остановимся на том, – сказал Ленин, – что дареный сюжет ничему не обязывает. Я никому не скажу, что подобное предложение исходило именно от вас. Но варианты на предложенную вами тему возможны.
Швейцария напоминала вечную невесту на выданье.
Она как бы хвасталась своей ничейностью. Суммировала и хранила в неприкосновенности свои предпочтения.
Но старалась не оглашать их при посторонних, поскольку была наводнена разного рода шпионами и соглядатаями.
Поэтому Владимир Ильич не исключал, что в уютном эмигрантском доме нет такого укромья, из которого пристально не следят за каждым его жестом, не говоря уже о словах, которые, – знали почти все, когда-то канут в хранилище собрания сочинений.
Да, именно сочинений.
Ибо его жизнь будет сплошной книгой со сквозным сюжетом, куда, спрессуясь, уместится время, способное до этого без особых хлопот течь и убывать.
– Есть еще одна мысль, – сказал хозяин застолья, раскуривая ненавистную Ленину трубку, но в своем доме хозяин – барин, – проехать непосредственно через Германию, можно сказать, легально.
– Интересно, но варварски непонятно, – констатировал Владимир Ильич.
– Ну коли совершить обмен баш на баш, как говорят в России, – продолжил очередной, как считал Ленин, выдумщик.
– Озеро на кабак или кукушку на ястреба? – всхохотнул Ленин, вспомнив такую поговорку, которая бытовала когда-то в Казани.
– В России, – тем временем не принимая шуток, продолжил эмигрант, – много интернированных немецких граждан.
Ну, дальнейшее можно было не договаривать.
– Это – мысль! – вскричал Ильич. –
