в половине девятого утра, уставший до чёртиков в глазах и глухого раздражения.
Жил Барсов в подмосковном Зябликове, на улице Мусы Джалиля. У него была небольшая двухкомнатная квартира площадью в тридцать пять квадратных метров и машина – красного цвета «Хёндэ Эксклюзив» последней модели, под капотом которой располагался двухрядный оппозитный двигатель на восемь цилиндров, выдающий четыреста двадцать лошадиных сил. Его он оставил во дворе, имея собственное парковочное место под номером 75.
Сбросив пропитанный потом камуфляж-комбез (заезжать в Центр спецназначения в Щёлково, чтобы переодеться, он не стал), Вениамин залез под душ и полчаса блаженствовал под струями воды, то горячей, то холодной, счастливый от пусть и временного, но избавления от забот и волнений. Переоделся, побрился, приготовил яичницу из шести яиц с помидорами, выпил две чашки зелёного чая и… заснул, разморенный, сидя за столом, уронив голову на тарелку с хлебом.
Проснулся от какого-то неясного шума: сторож организма никогда не отключался, пребывая в боевой форме, и будил хозяина, в каком бы расслабленном состоянии тот ни находился.
Барсов поднял голову, оценивая степень опасности шума, машинально отметил, что идёт уже одиннадцатый час утра.
Кто-то плакал в коридоре. Бубнили в два голоса – мужчина и женщина. Из любопытства Барсов выглянул в коридор через дверной глазок, увидел плачущую соседку, которую все звали Марией Ильиничной, хотя ей шёл всего двадцать седьмой год. Она работала учительницей в соседней школе. Барсов знал, что муж Марии Ильиничны утонул в реке несколько лет назад, и жила она одна, не имея детей. Относился к ней Барсов по-приятельски, «не подбивая клинья», уважая за спокойный и добрый характер.
Машу обнимала женщина постарше, полная блондинка с выдающейся грудью. Её Барсов раньше не встречал. В мужчине же узнал ещё одного соседа, Михаила Васильевича, прозванного Фрунзе за именное и портретное сходство с легендарным советским наркомом по военным и морским делам.
Открыл дверь, сказал с бодрой шутливостью:
– Что за шум, а драки нет?
Все трое повернулись к нему.
– Привет, Веня, – сказал Фрунзе, пригладив свои чёрные, с проседью, усы. – Тут такое дело…
– Что случилось?
– Этот бандит совсем ополоумел! – затараторила полногрудая женщина. – Окончательно совесть потерял! Уже руки распускает, никого за людей не считает!
– Погоди, Савельевна, – поморщился Михаил Васильевич. – По порядку надо. В общем, у неё в классе, – Фрунзе кивнул на Марию Ильиничну, – была в мае конфликтная ситуация: у одного из учеников, точнее, учениц, пропало двести рублей. Маша начала разбираться, чтобы выяснить, кто украл, и погасить пожар. Девица, на которую пало подозрение, тут же нажаловалась дяде – депутату нашего Заксобрания, и тот примчался в школу, выволок за волосы учительницу из класса, крича матом, что он депутат, слуга народа и никому не позволит оскорблять его племянницу.
– Сказал, что он – элита, и ему, – всхлипнула Мария Ильинична, – ничего не будет.
