style="font-size:15px;"> Степанов покраснел и снова уперся взглядом в пол.
– Ну?
– Полаялись мы, – выдавил из себя Иван Иванович. – Слово за слово, вот я и хлопнул дверью.
– Верхнее платье она привела в порядок?
– Она, – Степанов погладил рукой по колену. – Хозяйственная она.
– А что семья? – Иван Иваныч обиженно засопел. – Да и не мое это, братец, дело – в семейных делах разбираться, – успокоил его Путилин. – Мои мысли более занимает убиенный. Значит, ничего добавить к делу не можешь? – Степанов неопределенно пожал плечами. – Так-так, а кто этой дорогою еще ходит?
– Не знаю, – задумался служащий, – там сколько живу, никого не встречал.
– Понятно, а как тело обнаружил?
– Да как, – удивился вопросу Иван Иваныч, вроде бы уже сказал. – Полаялись, я оделся, домой идти поздно, так я сразу на станцию, ведь все одно утром на службу.
– Много выпил?
– Достаточно, – и Степанов спохватился, что себя выдал.
– Давай далее, как я сказал, меня больше занимает иное, нежели твое поведение на службе.
– Иду я, ругаюсь вполголоса. Не обращаю ни на что внимания, будто с Клавкой говорю, – бросил быстрый взгляд на Путилина, имя вылетело вдовы. – Споткнулся и упал, вот и брючину вымазал, – он показал рукой на пятно на колене. – Когда поднялся, зажег спичку. Белое тело и без головы. Меня такой испуг обуял, вмиг вся хмель из головы вылетела. Я, не разбирая дороги и не беспокоясь, что могу упасть, побежал на станцию предупредить об убитом. Вот и все.
– Хорошо, – изрек Путилин. – Хотя хорошего здесь мало. Скажи-ка, братец, ты ведь на службе каждый день?
– Не совсем так. Воскресенье – мой неприсутственный день.
– Пусть так, – Иван Дмитриевич поднялся с дивана и, заложив руки за спину начал прохаживаться по зале. Вслед за ним пружиной вскочил Степанов. – Ничего в последние дни необычного не видел?
– Не знаю, – пожал плечами Иван Иваныч. – Как и каждый божий день, приезжают господа и дамы, отъезжают.
– Понятно, а вот чтобы внимание привлек, ну, там скандал какой или кто буянить начал.
– Не припомню, у нас полицейский при станции приставлен, так тот не допустит ничего лишнего, слишком Селиван строг.
– Это тот, что нас провожал сюда?
– Так точно, он самый.
– Тогда более не держу, ты, братец, кликни Селивана.
Иван Дмитриевич видел, как на улице появился Степанов, плечи расправлены, словно подвиг какой совершил или от начальства поощрение заслужил. Подошел к Селивану, стоящему на платформе, и что-то сказал. Полицейский поправил ремень, не стал ничего спрашивать у Ивана Иваныча, а сразу направился к петербургскому гостю.
Раздался громкий требовательный стук, дверь отворилась, и на пороге появилась высокая ладная фигура полицейского. По лицу невозможно было понять ничего, словно вошла статуя с каменной физиономией.
– Ваше высокородие… – начал он, но Путилин поморщился и махнул рукой.
– Проходи.
