стремно, а так согласны! – сказал я, а Чинарик так закивал, что я понял, что этот болван действительно согласен.
«Ладно, – подумал я, – выпьем, пожрем, а там видно будет». Мужичок обрадовался, купил нам пиво в ларьке. Пожрать ничего не продавалось, поэтому пошли к его дому, жил он недалеко. «Щас я вынесу!» – сказал он и скрылся в провале подъезда. Где-то вдалеке вскрикнула сирена. Двор был пуст. Растревоженный эхом наших шагов, он недовольно ощерился на нас фонарями. Чтобы не светиться, залезли под старый грузовик, вросший мертвыми шинами в газон.
– Ну, что думаешь? – спросил я Чина под грузовиком.
– А чего, щас пожрем, а потом хату вскроем, – сказал он довольно и отхлебнул пива.
Я посмотрел на него внимательно. Он не шутил. Весь его облик сейчас говорил о том, что перед нами Член Воровской Банды!
– Ну ладно, промокашка, счастливой охоты! – сказал я и полез из-под грузовика.
– Ты куда? – удивился Чин и схватил меня за рукав.
– Да пошел ты, черная кошка! – Я вырвался и пошел вон со двора.
Чинарик догнал на углу. Повякал расстроенно, уж больно хотелось ему жить «заебок». Вернулись к киоску «Союзпечать». Трамвайная печка, коробка железных значков с котом Леопольдом, упаковка шариковых ручек и зачем-то несколько толстых стопок газеты «Двое» – эротического издания с плохими черно-белыми фотками голых баб. Все это мы вытащили из ларька и завернули в огромную занавеску, завязав узлом. У парадняка встретили ползущего куда-то с плоскогубцами и молотком Молля. «Ты куда? – спросили, он что-то промычал в ответ. – Инструмент не потеряй!» Дома разбудили брата, чтобы похвастаться трофеями. Нашлась ополовиненная литровая бутыль «Рояля». Пили, не дожидаясь, пока разбавленное остынет от реакции. Без закуски пили. Потом Чин истерил. Светало. Дрались, помню. Потом ничего не помню. Все.
Долгий звонок в дверь. Разлепил глаза. С трудом приподнял голову, отчего сразу чуть не стошнило. Огляделся: лежу на полу в одних трусах. Вокруг окурки и осколки. На кресле, свернувшись калачиком, с засохшими хлопьями рвотных слюней на лице сопит Чин. На кровати, недовольно морщась, приподнялся брат.
– Сид, сходи посмотри, что там, – распорядился он.
Еле поднявшись и осознав всем телом враждебность окружающего мира, я упал от потемнения в глазах на кровать. Раздался снова визг звонка, ломая голову и выбивая сердце вон.
– Сид, бля, давай быстрее! – корежило на кровати брата.
Я вышел из комнаты и сразу споткнулся о стоящую посередине коридора трамвайную печку. Черт, разбил в кровь большой палец. Весь пол был устлан, казалось, целым тиражом газеты «Двое» с торчащими фотосиськами. Шатаясь, ища поддержку в стенах, доковылял до двери, прижался ухом. Еще один звонок, упавший сверху двери, оглушил до слепоты. Сердце испуганно запрыгало, как загнанная в угол мышь. Дрожа, присел на корточки. Гул от звонка уступил место звукам человеческих голосов, я прислушался. Что говорят, понять не смог, но голоса узнал! Зюзюкина, соседка, бывшая жена кагэбэшника. Она так умудрилась
