тебе надо? – спросили с баррикады.
Прожектор осветил его одинокую фигуру. Он зажмурился.
– На меня напали. Мне надо в полицию. Срочно, – заговорил Андрей.
– В какую полицию? Мужик, ты сдурел! Вали на!..
– Да помогите же! – взмолился Андрей.
Язык ворочался с трудом, и слова давались ему тяжело. Особенно столь унизительные для мужчины, который давно привык чувствовать себя самодостаточным.
Грохнул выстрел.
– Топай отсюда, урод. Следующая пуля будет твоей, – грозно предупредили с баррикады.
Андрей послушно развернулся и пошел в темноту.
Он не хотел уходить далеко. Люди с баррикады, в отличие от тех, кто сжег его машину, все же не стали стрелять в него, хоть и имели такую возможность. Есть смысл держаться к ним поближе – так безопаснее.
А потом Андрей передумал. Пожалуй, чем дальше он уберется от вооруженных психов, тем лучше.
На перекрестке свернул направо, подошел к развалинам двухэтажного дома и, подумав, нырнул в ближайший проем. Какое-никакое, а укрытие.
Стоп! Есть мобильник, можно позвонить, предупредить, вызвать подмогу, да мало ли вариантов!
В шоковом состоянии он совершенно забыл о такой возможности.
Андрей мысленно обозвал себя идиотом.
Вот только поверят ли ему менты? Не примут ли его слова за бред алкоголика или за галлюцинации обдолбавшегося наркомана?
Ничего, он покажет сгоревшую машину. Доказательство железное, пусть попробуют поднять на смех!
Звонок, всего один звонок.
Его ждало разочарование. Мобильник пострадал в недавней аварии и превратился в бесполезный кусок пластика. Андрей с тоской повертел его в руках, без особой жалости выкинул и задумался.
Теперь до него в полной мере начала доходить странность происходящего.
Случившееся походило на дурной сон, но Андрей понимал, что это не так. Он во что-то влип, но во что именно? Логического объяснения не находилось.
Шоковое состояние прошло, вместо него появилась страшная усталость.
Глаза смыкались. С неимоверной силой клонило ко сну.
Андрей присел на корточки, немного подумав, распрямил ноги. Так было гораздо удобней.
«Утром разберусь», – решил он и, прислонившись к холодной стене, заснул.
9
Нашпигованный рваными, тревожными видениями сон внезапно оборвался вспыхнувшей в сознании молнией. Липатов будто упал в пропасть и очнулся от боли. Реальной боли.
Он открыл глаза.
Над ним навис неизвестный, а перед самым лицом Андрея бездонным провалом чернело дуло «акаэма».
Еще один удар в бок пронзил насквозь все тело.
Послышался грубый гортанный окрик с легким, скорее наигранным, нежели естественным акцентом:
– Э, ишак, вставай, да! Тебя до обеда надо будить,
