как-то неловко, что мы с тобой говорим по-английски, невежливо с моей стороны. Начал с газетной стилистики и хочу проверить свои знания. Не одолжишь мне на ночь эту подборку? Я протестирую себя, а утром верну их тебе в целости и сохранности…
– Ох, темнишь, – шутливо погрозил пальчиком русский следователь. – Знаю я вас, разведчиков. Все бы вам что-нибудь разнюхать.
– С этой целью и учу язык! – так же, шуткой ответил Даллес своему товарищу.
– Добро. Но утром, за завтраком вернешь. Я своим землякам обещал, а это святое, – Шейнин придвинул ему пачку газет. – А теперь выпьем за успех твоего расследования!
– Но ведь это противоречит твоим национальным интересам. Тебе как члену советской делегации процесс не выгоден, а значит, не выгодно мое здесь пребывание – а оно продолжится, если следствие приведет хоть к каким-то результатам!
– Мне это выгодно как человеку и как твоему другу… А остальное… – оглянувшись и понизив голос, улыбнулся Шейнин и махнул рукой.
Поднявшись в номер, Даллес умылся, чтобы смыть с себя хмель от выпитого с советским товарищем. Ему предстояло много работы.
Умывшись и выпив аспирина, он сел за письменный стол и разложил принесенные с собой газеты. Стал их изучать вдоль и поперек. Ничего необычного. Стандартная советская агитка с портретами Сталина и выдержками из сочинений Карла Маркса. Неужели и правда Шейнин нес их русскому солдату в американской форме, чтобы удовлетворить любопытство последнего относительно уклада жизни в СССР? Нет, Шейнин при его доброте и человечности вполне мог так думать. Но Даллесу мотивы поведения солдата казались странными. Ну хорошо, думал он, скучаешь ты по родине. Но что о ней можно узнать из газет, которые во все времена были не более, чем голосом политиков и средством направлять общественное мнение в одно русло с государственной идеологией? С таким же успехом об этом можно было справиться у перелетных птиц, которые только что прилетели из Советского Союза. Нет, тут что-то кроется – не оставлявшее разведчика с раннего утра чутье особенно взбунтовалось внутри него в эту минуту…
Он встал, походил по комнате, снова вернулся к столу. Провел по газетам руками – так же, как делал это его советский коллега. И тут… Тонкие, трепетные пальцы Даллеса, которые отличали его еще в детстве и благодаря которым мать настояла на его обучении игре на пианино с малых лет, почувствовали неладное. Вернее, они почувствовали тонкие, едва уловимые выступы на бумаге. Это были точки, выколотые иголкой возле определенных букв. Даллес схватил газету, разъединил листы и стал по одному подносить их к лампе – через точки бились тоненькие струйки света. Разведчик снова упал на стул и стал судорожно переписывать в блокнот буквы, возле которых были выколоты точки…. Сопоставил написанное. Все без толку. В какую сторону ни читай – получалась абракадабра.
«Несомненно, это шифровка, – смекнул он. – Причем, Шейнин о ней
