все были почти под копирку. Только и отличай, что ежели у мужика костюм в плечах трещит, да рукава до локтей задираются – то командировочный, в Польшу первый раз едет. И по этому знаменательному случаю вытащил костюм, что еще к своей свадьбе шил. Такие, ясное дело – тоже благонадежные и проверенные-перепроверенные, но все же не настолько, как другие, у которых пиджаки всегда тютелька в тютельку по размеру. А сегодняшние… Эх!
Профессор Крашевский, совершенно не чувствуя осуждающего взгляда, что сверлил ему спину, остановился на перроне в некотором раздумье. Зачем-то глянул на часы. Как будто и так не понятно, что если сто четвертый скорый Варшава-Минск прибыл по расписанию в 8:04 – а он таки прибыл! – то сейчас никак не больше четверти девятого. И по этому поводу встает вопрос – что сейчас делать? Сразу на работу? Или заехать домой переодеться? Ай, только время терять! И профессор споро зашагал к подземному туннелю.
Выбравшись спустя четверть часа из метро, он поеживаясь пробежал мимо колонн Президиума и нырнул в холл Института истории и культуры Беларуси. На втором этаже, освещаемым единственным окном в конце коридора, как всегда царил полумрак. Впрочем, свою кафедру он и с закрытыми глазами обнаружит! Профессор повернул ручку нужной двери:
– Приветствую, молодые люди! Не ждали?
Судя по синхронно дернувшимся мышкам – угадал. Небось, по сайтам с какой-нибудь «клубничкой» шарили! А теперь вот дергаются!
Через смежную комнату, занятую его собственными – и довольно нерадивыми, надо сказать! – аспирантами он прошел в свой кабинет и закрыл дверь. На ключ. А то сейчас начнут хором демонстрировать усердие! Только вот соберутся с мыслями, чтобы придумать какой-нибудь умный вопрос. А ему так хочется сразу сличить документы!
Он нетерпеливо принялся выуживать из портфеля тоненькие цветные скоросшиватели. Общий результат, конечно, ясен – прямых доказательств обнаружить так и не удалось. После тщательного исследования белорусских и литовских архивных фондов, Главной архив древних актов Польши оставался, практически, последней надеждой. Нет, есть, конечно, отдельные документы и в России, и в Украине, даже в Германии кое-что осталось, но это такая толика, что найти там что-либо существенное крайне маловероятно. Значит, не судьба. Хотя ясно, что эти письма существовали. Документы в Несвиже содержались в образцовом порядке. И ежели в описи отмечена «Переписка по личным делам Екатерины Радзивилл, урожд. Сангушко с кн. Каролем Сангушко», стало быть, она имелась в наличии. По крайней мере, в середине девятнадцатого века, когда составлялись описи. А вот с косвенными доказательствами – получше!
Профессор выудил, наконец, нужную папку и вытряхнул на стол целую стопку отксерокопированных страниц. Еще одну небольшую пачку листов, по внешнему виду очень схожих с первыми, он извлек из недр солидного сейфа. Нет, конечно, он и сразу по прочтении уже мог сделать выводы.
