каком проспекте говорил Семен, Серый не знал. Мало ли их, в его родном городе такой тоже есть.
– В центр отсюда только одна дорога. А обратно редко кто приходит.
– А я думал, что вы идете в Зону, в центр, набираете артефактов, возвращаетесь назад.
От такой наивности Семен даже захохотал.
– Запомни, парень, Зона такая штука – идти в ней можно только в центр. Многие так и делают. Собирают артефакты, зарабатывают деньги, покупают более совершенное обмундирование и идут к центру, пока всего этого хватает. Там останавливаются, и все по новой. Артефакты, новое обмундирование, новый поход. И так до бесконечности. Пока след их не теряется. Нет у Зоны конца, понимаешь? Поэтому дойти до него не получится. Кто-то верит в Исполнитель желаний, кто-то в «Обелиск». А я в бесконечность. Сколько ни иди, все равно не дойдешь. А зачем же тогда трепыхаться? Сиди здесь, на хлеб всегда заработаешь, и живи сколько Зона позволит.
– Слушай, Семен, а зачем ты тогда сюда пришел? Не для того же, чтобы с бандитами воевать? Воевать и там можно было.
Семен нервно почесал небритый подбородок:
– Хороший сегодня бой будет. Чувствую. Ты вот спрашиваешь зачем? Романтики хотелось. Денег. Думаю: заработаю, вернусь, женюсь, да еще на такой девчонке, чтобы все с ума сходили от зависти. А теперь…
– Слушай, Семен, а тебе сколько лет? – Серого вдруг осенила догадка.
– Тридцать пять, – усмехнулся Семен. – А ты сколько думал?
Серый промолчал. Только теперь он понял, откуда в глазах Семена столько тоски. Война. Такие глаза были у людей, которых забрала война, у тех, кто не выдержал ее, сдался, позволил себя сожрать. Война позволила выжить, но не отпустила. И он сбежал от нее сюда. На новую войну. Чтобы убить старую. Так алкоголики, пытаясь бросить пить, садятся на иглу и переходят из одного плена в другой.
– Зона сама раздает года, кому сколько посчитает нужным. – Семен посмотрел на пространство перед лесом. – Наши почти собрались. Надо потихоньку выдвигаться. – Он положил руку на плечо Серого. – Не «зонный» ты человек. А я… – Семен замолчал, отвернулся, потом сказал с горечью: – Пошел я один раз в центр, год готовился. Не приняла Зона. При выбросе достала. Много нас там было в подвале. По всем показателям должны были выброс спокойно перенести. И все перенесли. Кроме меня. Меня потом ребята вытащили, хоть и думали, что я уже не жилец. Доктор меня выходил, тот, что на болотах живет. Так что теперь я дальше вот этой стоянки не хожу – Зона не пускает. Здесь лагерь сторожу, за порядком приглядываю. Бармен мне предлагал еще один бар соорудить, чуть севернее, чтобы я там хозяйничал, но не мое это.
– Семен, последний вопрос. Ты где воевал?
– В спецотряде я был. Везде нас возили. Пока однажды весь взвод не полег. Один я тогда выжил.
– И не можешь себе этого простить?
– Какая разница? Теперь уже все равно. Теперь я уже за себя не решаю. Только знаешь, не жалею я, что так вышло. Моя это Зона. И ничего другого мне не надо.
У края опушки собирался
