у нас… Теперь только полиция, – поправил старик.
– Вот туда и позвоню.
– Звони, и тебя привлекут за вчерашнее хулиганство.
– Коля, ты бы правда задницу с видного места убрал, – вмешалась в их перепалку жена, выглянув на балкон.
– Тебе-то чего? – возмутился он.
– Так мне ничего, – продолжала жена. – Просто скандалистка эта в самом деле по любому поводу всегда милицию вызывает. Неудобно будет, если правда приедут.
Дядя Коля молча слез с матраца, оделся и ушёл в свою комнату.
«Эх, совсем ничего в этой жизни нельзя», – размышлял он. А вот был бы, к примеру, частный дом, загорал бы на крыше, с деньгами – разъезжал бы по морям… Одно радовало – скоро на пляж! Там не будет уже жены, туда не придут зловредные тётки и никто никому не станет делать никаких замечаний. Наверное, в этом и заключалось такое простое удобство старости, когда все были довольны и не придирались друг у другу.
На пляже всегда дядя Коля будто попадал совсем в другое измерение – там даже время начинало протекать с другой скоростью: как-то с достоинством, неспешно и красиво. И эта замедленность позволяла испытать массу наслаждений: можно было лежать и ничего не делать прямо на траве, купаться или, прогуливаясь по берегу, заигрывать с раздетыми женщинам. На этом самом Майами-бич, казалось, всем всё равно откуда ты пришёл и какая у тебя за плечами осталась жизнь… Хотя дядя Коля подозревал – здесь все вокруг сплошь богатые и успешные. И он, к своему изумлению, очень даже вписывался в их компанию.
В начале пляжного сезона все обычно рассказывали о дальних странствиях и тропических курортах. Коля тоже не отставал – хвастал смуглой кожей и умалчивал о том, что загорал на балконе. Собеседникам потихоньку завидовал, но хорошей, старческой белой завистью. Наверное, кто-то бы даже не понял, что это за зависть такая – старческая, но человек этот чётко толковал свои ощущения и мог бы пояснить, как в старости завидуют от бессилия, видя кучу шансов вокруг, и допуская, что весь мир может быть у твоих ног, но условное наклонение мешает… Остаётся лишь думать, что всем этим правда можно обладать, и, затаив дыхание, слушать других, у которых всё заветное есть на самом деле.
По его мнению самой яркой звездой пляжа была Галина – семидесятилетняя блондинка с великолепно сохранившейся фигурой, всегда загорелая, с дорогой причёской и маникюром.
– Ездила куда-то опять? – все один за другим спрашивали её.
– Из Чили на днях прилетела, – хвастала она и гордо встряхивала стильно крашенной шевелюрой, а после слегка смущённо добавляла. – Купальник вот новый выгорел уже и пропитался солью. Я по весне покупала, прямо перед поездкой.
– А как же Куба? – спрашивали её.
– Так Фидель умер, летать больше не к кому, – отзывалась она. – И в Индию отлеталась, без Ганди что там делать.
– Да, помним, он тебе кофе всегда коробками присылал, – кивали все и может даже верили,
