прогуляться.
Не только матушку возмущали наши походы. Той же зимой к отцу подошла незнакомая женщина – наверное, она недавно переехала в Лайм-Риджис – и ткнула его в грудь своей тростью. Вероятно, она шпионила за нами, потому что накинулась на отца с обвинениями.
– Вы бы хоть постыдились, а!
– А чего мне стыдиться? – с изумлением переспросил он. – Что я такого сделал? Вы, часом, не обознались?
– Как же! – злобно проворчала она. – Превратили детей в прислугу и строите из себя саму невинность. Да будь они рабами в Новом Свете, там бы и то обращались с ними поласковее! Каждый день рисковать детскими жизнями, а все ради чего? Чтобы потуже набить свои карманы, будь они неладны!
Она еще разок с силой ткнула его тростью и решительно зашагала по Брод-стрит, недовольно что-то бормоча себе под нос.
Отец, совершенно потрясенный случившимся, застыл как вкопанный.
– Вы и впрямь считаете, что я делаю из вас прислугу? – спросил он. – Ваш старик в самом деле обходится с вами дурно?
– Нет! Нет! – наперебой заголосили мы.
Даже смерть страшила меня куда меньше, чем мысль о том, что отец больше не возьмет нас с собой к морю.
Мне очень нравились наши вылазки. В любую погоду. Я знала, что отец охотно дневал и ночевал бы на берегу, если бы не работа плотника. Ему часто приходилось на несколько дней отвлекаться от поисков окаменелостей, чтобы доделать какой-нибудь изысканный предмет мебели для очередного толстосума, которому некуда было девать деньги и который к тому же не желал платить за работу по справедливости.
– Куй железо, пока горячо, – любила повторять матушка, когда у отца появлялся достойный заказ.
В ответ отец только ворчал и становился мрачнее тучи, хоть и понимал, что работу и впрямь надо выполнить.
И все же нам было за что благодарить напыщенных аристократов, которые съезжались в наши края из Лондона и Бата с приходом тепла. Они важно расхаживали по залам городской ассамблеи. Прогуливаясь по Лайм-Риджису, они зажимали носы у пристани и брезгливо морщились при виде ящиков с дорогущей рыбой, которая только им одним и была по карману, тогда как нам приходилось довольствоваться лишь жалкими остатками. Разодеты они были в шелка с оборками – более нелепые костюмы и вообразить сложно. Чего ради наряжаться в нежно-розовое платье, если его подол волочится по грязной земле? Зачем нужна шляпка с ленточками и перьями, если первый же порыв ветра непременно унесет ее вдаль? Если б пришлось выбирать между восхитительным нарядом и захватывающим приключением, я не задумываясь предпочла бы второе.
Конечно, мне никто и не предлагал выбирать. Справедливости ради стоит сказать, что, когда город наполнялся этими глупыми созданиями, наши диковинки наконец начинали продаваться и заработанных денег хватало, чтобы на какое-то время избавить матушку от волнений. Слухи об отце разлетелись далеко за пределы нашего
