он не проходил, но соблазнительно глуп во всякой увлеченности. А это как раз то, что нужно. Надо только чуть-чуть подправить его необузданность и порой выпирающую откровенную дурь.
Но это не его забота. И потому нечего мозги засорять той посторонностью, которая, может быть, никогда не перейдет в такую желанную корысть.
Чемоданов отнес в тайник то, что привез с собой Коська, вышел на тропу, что вела к Волге, «нарисовался» там, где его могли видеть и, главное, запомнить и только после этого вернулся к своему бухгалтерскому столу.
А возле него место редко пустовало. Все время кому-то и что-то надо было узнать, пересчитать и чуть ли не перелопатить. И Максим Петрович старался всем угодить, чем и расположил к себе всех, начиная от председателя и кончая последним конюхом.
Но сегодня его ждал следователь.
3
Голова, что нашаталась за день, вскидываясь навстречу тем, кто входил, и поникло преклоняясь вослед тем, кто покидал красный уголок, теперь покоилась на его кулаках, уложенных на столешницу.
Триголос сроду не думал, что так нудно дежурить по агитпункту. Вернее сказать, соблазн сачкануть терзал его давно. Вот устроиться бы в контору, сидеть себе балендрасить цельный день. А как стрелки враспах – шесть часов, стало быть, так – в столовку, к пивку и к пухловатой Лидуне, что так и просится, чтобы поискать у нее «бешеное ребро».
И вот ему выпала очередь как агитатору подежурить в рыбколхозновском клубе. И он чуть не одурел от скуки. Хотя без людей не был.
Первым пришел старый дед, имени которого он не знал.
– Ты тут самый заведовательный? – спросил.
– Да кубыть я, – в тон ему ответил Веденей.
– Тоды разъясни мне, разине непонятливому, кого мы в этот раз и на какую должность будем выбирать?
Триголос снял плакатик, в рамку заправленный, и спросил:
– Дед, ты грамотный?
– Не академик, – ответил тот, – но кое в чем кумекаю.
Вот Веденей и всучил ему ту самую грамоту, пусть читает, пока не облезет. Прочитал тот все, не более как по складам, потом говорит:
– Ну почему сейчас стали писать с такой непонятностью, что прочтешь, и – ничего в голове не остается?
– Да потому, что под старость голова становится, как вентерь, которым воду носят. Все сквозь ячеи утекает.
– Не скажи! Я из ума еще не выжил. Но вот ответь мне, что это за «блок коммунистов и беспартийных»?
– Ну это такой простяк, что и объяснять страмотно.
– Не скажи! – вновь не согласился дед. – Ну с коммунистами все ясно. А где тот самый блок беспартийных? Вот я, к примеру, не член никакой партии, так чего же вокруг меня никто не блокует? Так бы вот пришли и сказали: «Степан Иваныч, а не хочешь ты две недели побыть царем али Генеральным секретарем, не все же тебе пребывать в первобытниках!» Ведь никто не скажет. Потому блок должен быть только коммунистический. Нечего тень на сеть
