найме на работу. Кларисса оказалась хорошим специалистом с довольно солидной уже репутацией, и Коваль рассчитывала, что проблем с ней не возникнет.
«Опять же – Хохлу будет спокойнее, – рассуждала она. – Возьми я очередного мужика – и все, он опять будет подозревать, изводиться, ревновать. А ему сейчас это совершенно лишнее».
Нужно было решать что-то с Марьей и ее проблемами, а Марина никак не могла придумать, как поступить. Ясно было одно – ей придется лететь в Сибирь, без ее помощи Мышка не справится. И, следовательно, придется просить Хохла, чтобы дал контакты своего Митрича – у нее самой никого больше не было.
Эта поездка показалась ей даже более приятной, чем все предыдущие – возможно, потому, что едва оправившийся после тяжелого сердечного приступа Хохол не возражал. Дело было даже не в его физическом состоянии – это как раз не внушало ей опасений, а в том, что он сам предложил такой вариант, едва услышал о Марьиных проблемах. Их с Машкой связывала какая-то чуть ли не братско-сестринская дружба, и Женька всерьез считал Марью членом семьи.
– Поезжай, котенок, разрули – она одна не справится, – заговорил он, лежа в постели, и Марина возразила:
– Я не могу бросить тебя сейчас, за тобой нужен уход.
– Ой, ты наухаживаешь, ага! – собрав все свое ехидство, высказался муж, и Коваль даже испытала некую обиду:
– Ну, можно подумать! Я за тобой ухаживала, и не раз, если ты забыл.
Он перехватил ее руку и поднес к щеке:
– Не сердись, котенок, я пошутил. Ты меня не просто выхаживала много раз – ты меня от тюрьмы спасла, от пожизненного. Если бы не ты – трубить бы мне сейчас в «Черном дельфине» – сорок секунд на прием пищи, походка раком и руки за голову.
– Не говори глупостей, – поежилась Марина. – Я никогда бы тебя не бросила.
– Я знаю это, родная. Мы с тобой давно уже настолько близкие, что не разорвать.
И Коваль подумала, что он прав – никто уже не смог бы разделить их с Женькой. Ведь даже ее мимолетный роман в России не сделал их отношения холоднее или хуже, даже этот никчемный Стивен, с которым Марина закрутила скорее от скуки, нежели по огромной любви. Хохол, конечно, был в ярости, но по прошествии времени, разумеется, простил ее – да и как он мог не сделать этого. Самое страшное, что могло теперь случиться в его жизни, была потеря Марины. Он знал – стоит ей уйти, и все, он одинок, никому не нужен в чужой стране без права когда-то вернуться в Россию. Кроме того, он любил ее. Любил – единственную женщину в своей жизни, ради которой мог пойти на любое безумство. Единственную женщину, способную заставить его сердце биться быстрее, единственную – потому что таких больше не было. Даже сейчас, если бы вдруг ему выпал шанс изменить что-то в прошлом, Хохол, не задумываясь, оставил бы все, что было у него с Коваль – даже самое страшное. Ее измены, ее ранения, свои злые мужские слезы, свою нежность, которую вызывали у него прикосновения к этой безупречной красоте. И даже ее тяжелый характер Женька не изменил бы ни на грамм, потому что тогда это была
