Игра, соревнование. Боги не стали путать мир, но шаман чувствует их гнев. Он пообещал дар, а сейчас наши воины покажут себя, какие они сильные, ловкие и храбрые. Может, боги перестанут сердиться.
Юрка хмыкнул.
По знаку Обрега всадники ринулись в круг и сцепились там, подняв пыль. Ревела толпа, подбадривая и ругая. На взгляд Юрки, это походило на обыкновенную драку, и на месте богов он бы еще больше разгневался на таких придурков.
То один, то другой жузг оказывался на земле. Лавируя между копыт, выползал за границу. Наверное, второй раз садиться в седло было запрещено, хмурые парни подзывали коней и уходили.
Юрка поскреб под ошейником. Саднило, хотелось откашляться, но стоило напрячь горло, и проклепанная кожа давила на кадык.
В круге остались двое. Они сшиблись, ухватили друг друга за бока. Кони их смотрели злобно и пытались кусаться. Рывок! Все, последний противник оказался на земле. Победитель, сам еле удержавшийся в седле, гордо выпрямился и поехал к Обрегу. Юрка сплюнул.
Ичин сидел на корточках и с завистью смотрел на парня, склонившего перед бием голову.
Вчера утром на степь наполз туман, и лошади брели в нем по колено, недоверчиво принюхиваясь. Вместе с туманом пришли звуки – колокольный перезвон. Сначала монотонный, размеренный, он постепенно усложнялся, вплетая высокие голоса. Звон плыл над степью, чудный, странный для здешних мест. Солнце быстро подъело прохладную муть, а колокола все не унимались, и звук их становился громче – Дан ехал в сторону проекции.
Вскоре над степью поднялась беленая стена. Зыбкая – трава просвечивала сквозь нее. В арочных проемах виднелось затканное тяжелыми облаками небо. Над арками поблескивали золоченые купола с прямыми крестами, на них лежал снег. Белые хлопья проплывали вдоль стены и исчезали, не коснувшись земли.
На Взгорский монастырь это походило мало, но Дан все равно остановился. Такая проекция не опасна, а звонарю разве что запах почудится, и он скажет: «Эк уже на весну заворачивает».
«Надо заехать к отцу Михаилу», – подумал вейн. Нехорошей вышла последняя встреча.
Маленькие, зазвонные колокола один за другим замолкали. Явственнее слышались басовитые голоса благовестников и подзвонных. Дан зажмурился. Ну вот, теперь похоже. Кажется, обернись, и увидишь затопленный перешеек, превративший полуостров в остров.
…Худой инок греб умело. Десятилетний Дан сидел на банке и презрительно щурился на монастырские стены. Сдалась ему эта школа! Он сам по себе вейн, подумаешь, ориентиров не знает, наберет постепенно. Вот возьмет и уйдет. Пусть попробуют удержать.
Лодка ткнулась в деревянный причал, инок кинул веревку.
– Вылезай.
Дан выпрыгнул, заставив борт удариться о доски. Затолкал кулаки в карманы штанов, отчего те скособочились и открыли грязные, в цыпках, лодыжки. Оттопырив нижнюю губу, оглядел изрезанный тропками склон и лестницу, ведущую к церкви. На верхней ступени ждал священник в теплой рясе.
