формально советские гражданки.
Так кто же мы? Смотрю на подруг, что сидят в актовом зале консульства. Справа от меня Лида, она уже снова цветет, как роза, не иначе, помощник капитана Сережа приезжал утешать; слева – моя землячка Ольга, рыжий ежик воинственно топорщится; рядом с ней Ирина, я теперь знаю причину затаенной боли на дне ее аквамариновых глаз; крайняя в ряду – Саша, она здесь носит аристократическую фамилию Гутиеррес-дель-Кастильо, а сама родом из глухой украинской деревни, пробивная, она и в Союзе везла бы на своем хребте, как тут везет, лентяя-мужа, двоих деток, свекруху-змею, говорят, за ленточки дом построила, это же сколько надо было, Боже мой, тех ленточек перетаскать; рядом с Сашей – Таня из Витебска, беременная третьим ребенком, молча вытирает слезы: муж ее уже два месяца как на резиновой лодке двинул через Флоридский пролив в Соединенные Штаты, вестей пока нет, может, утонул, а может, свои же перехватили (неизвестно, что хуже); из-за спины чую запах чеснока, это толстуха Зинка, она и здесь, как когда-то в оршанском продмаге, обсчитывает и обвешивает покупательниц, – дома родила от африканца, а потом, глянь, окрутила кубинского мучачо, устроилась; в первом ряду – ветеран кубино-советских брачно-постельных отношений москвичка Данилевская, ей бы с Колумбом плавать: первые совспецы вернулись с Кубы миллионерами – выменивали на продукты, махровые полотенца у неграмотных крестьян бриллианты да золото, и Данилевская времени не теряла, правда, в восьмидесятых «погорела» на таможне (конфискация, ходка в советскую тюрьму, амнистия, возвращение на остров Свободы), сейчас придумала выгоднейший бизнес – возит в Советский Союз на продажу Мелагенин, лекарство от витилиго, его во всем мире одна только Куба и производит, странно, но местная таможня ее не трогает; а вон та черноглазая – новенькая, родом с Кавказа, говорят, одержима идеей отомстить мужу-кубинцу за его секс-приключения в Союзе, ну, в чем-чем, а в этом успех гарантирован.
«Совкубинки» – для консульских, «советские принцессы» – для продавщиц “Cubalse”. Ласточки, что лепят свои гнезда и выводят деток в горах Сьерра-Маэстра, рядом с американской военной базой в Гуантанамо, под пальмовыми крышами Байямо. На Кубе нас около пяти тысяч (половина – дети), в одном только Сантьяго – триста шестьдесят душ, из них, по моим подсчетам, белорусок около сотни, ох, девчатки мои родненькие, и куда нас с вами черт занес, за каким-таким счастьем алмазным? И где наши с вами хлопцы-бульбаши – в Афгане полегли, водка спалила? А были ж они судьбой предназначены именно нам – так почему не встретили, не отыскали? Обидно, девочки. До слез.
Наконец программа «мероприятия» исчерпана: преподаватель-контрактник из университета Ориенте прочитал лекцию про Бориса Пастернака («Это тот, что на Кубе жил, во, «Старик из моря» еще написал, га?» – демонстрирует эрудицию Зинка); председатель суда Сантьяго с приятной улыбкой подтвердила, что наши дети – кубинцы, да-да, кубинцы, а потому будут служить в армии и, если потребуется, защищать революцию с оружием в руках; потом взошла древняя, как
