За последний год благодаря рационализаторским предложениям наш завод получил экономии до двух миллионов рублей. В этом зале собралось до тысячи человек изобретателей. Разве это только пустая цифра? Разве могли организовать такую армию мертвецы, которые сидят в БРИЗе, как это утверждал предыдущий товарищ Назаренко, говоря, что БРИЗ – это кладбище? В семье не без урода. Но нельзя же, товарищ Назаренко, чернить всю организацию. Нельзя так рассуждать. Организация изобретателей растет не по часам, а по минутам. Лозунг – «Каждый ударник должен стать изобретателем» в основном у нас почти выполнен. И мы теперь говорим: не в год, не в месяц, не в декаду, а каждый день ударник должен давать рационализаторские предложения. Чем больше будет работать наша голова, тем меньше будут уставать руки, тем больше и лучшего качества дадим мы сталь.
Кирилл весь ушел в слух. Он жадно глотал слова Антона. Глаза его возбужденно горели.
Третья смена. Мастерская почти пуста. В том углу, где находится инструментальная, группа электриков расположилась на чем попало. Они только что вернулись из цеха с ремонта завалочной машины. Их лица, точно карикатуры, размалеваны мазутом. Черными, как смола, пальцами заворачивают они табак и с наслаждением покуривают. Над ними висят грушевидные тысячеваттные лампы. Они слепят глаза, как раскаленные до молочного цвета куски металла. В квадраты окон глядит черный грохочущий мрак. Это ревет мартеновский цех. Он будит уснувшую землю.
– Я говорил, что щетки стоят неправильно и угли нужны другие, – ругал слесарь Лебедев монтера.
Губастый Рудольф, монтер с мясистым носом, оправдывался. Он только что задержал машину в ремонте на полчаса.
– Искрить мотор может и от перегрузки.
– А я говорю, что все дело в щетках. По-твоему, какие надо было угли ставить, медные?
– Да.
– Давай спорить! Идем к Илье Макарычу, спросим!
– Идем.
Все поднялись и двинулись к конторке.
Илья Макарович сидел за столом, точно за баррикадой. Выслушав Лебедева и Рудольфа, он достал из кармана спецовки пузырек, насыпал на левую ладонь бугорок табака. Делал он это медленно, обдумывая свой ответ. А когда втянул в ноздри табак, то и без того сморщенное лицо превратилось в сплошные складки. Вместе с чихом мастера завизжал телефон. Девушка в чеплашке плотно прижала трубку к уху. И вдруг как вскрикнет, точно прислонилась к раскаленному железу:
– Второй стотонный с планкой стоит!
Эта фраза встревожила всех. Через две минуты печевые и сталевары видели, как вдоль мартена с инструментом в руках пронеслись слесари, монтеры, электрики. Прогремели кованые сапоги по железной лестнице. Под самой крышей над печами электрики перелетели в мартен и стаей черных птиц осели на стотонном кране. Кран напоминал железнодорожный мост, перекинутый через реку. Двумя лапами – толстыми крючками – он держал ковш с расплавленным металлом. Ковш походил на нефтяную железнодорожную цистерну. Внизу бегали люди, как
