что хороший работник всегда пропитывается своим ремеслом насквозь.
– Антон, они действительно видят бесов, понимаешь?
Я ошпарил свой палец, наливая ей чай.
– Но ведь бесов не существует, – улыбаясь, я тщетно выводил диалог в русло разумного.
– Откуда нам знать, что существует, а что нет. Мы выписывали одну пациентку, что слышала голоса в своей голове. По сути, шизофрения не лечится, но залечить ее на время можно. Голоса затухают. От злостных приказов они переходят к тихому шепоту, который уже вполне можно контролировать. И это все, что мы можем сделать для больных шизофренией. В редких случаях они способны договориться со своими голосами. И лично я знаю всего пару больных, которым удалось прогнать голоса навсегда.
Она сидела в моем кабинете на выписку. Ее жилистые руки перебирали стежки на краю пижамы, а глаза спокойно смотрели в мое заключение.
– Как ваши голоса? Вы же, бывает, еще говорите с ними? – спросила я, взирая исподлобья на Лукрецию.
– Не буду сочинять, Мария Павловна, я все еще их слышу, – тихо произнесла пациентка.
– Так как же мы будет вас выписывать?
– Я научилась с ними договариваться, – быстро и четко ответила она, – хотя, склоняюсь, будет уже неуместным называть один голос множеством.
– Что вы хотите сказать?
– Раньше их было пять, сейчас остался один.
– Это неоспоримый прогресс. Но нас интересует, не остался ли самый агрессивный из всех. Вы же понимаете?
– Несомненно. И я с уверенностью могу сказать, что он самый разумный и логичный.
– Как же это проявляется?
– Ему не нравится сидеть взаперти, и мы договорились вести беседы поздней ночью. Днем же он не появляется вовсе.
– О чем же вы беседуете, если не секрет? – все тем же тоном расспрашивала я Лукрецию. Ее зрачки более не бегали. И даже учитывая, что она не могла переносить мой взгляд дольше нескольких секунд, Лукреция вполне могла концентрироваться на моей папке, картине Босха справа от нас и узоре на ковре.
– О жизни и смерти, о добре и зле, о вечных человеческих ценностях.
– Правда? Кто говорит больше в ваших диалогах?
Было видно, что она замешкалась с ответом. Но вскоре довольно рассудительно заявила:
– Я, я говорю больше. Но когда я прошу его рассказать мне что-то, он говорит больше, рассказывая удивительные истории.
– О чем эти истории? – захлопнув папку с историей болезни, поинтересовалась я, уже практически уверенная в выписке. Мы не можем держать всех шизофреников, их слишком много. Поэтому пациенты с вялотекущей шизофренией, изъявив желание покинуть больницу, покидают ее. Нам всегда кажется, что сумасшедшие в первую очередь опасны для общества, но этот не так. Чаще они наносят вред себе и намного реже другим.
– Это истории человечества, – Лукреция задержала
