себя, она не решилась закончить фразу.
– Больна раком?
– Это же не отношения. Это утопия! Ты же умный парень… Ты должен понимать.
– Послушай, сейчас не время и не место. Кто-то ждет нашей помощи, а ты тут со своей… – думаю, он запнулся о ее взгляд. Для него чувства этой импульсивной девушки ничего не значили, тогда как для нее в данный момент это признание было всем.
Я услышал шмыганье ее носа.
– Женя, успокойся! Иди в машину, – как-то совсем безразлично, если не сказать раздраженно, произнес он таким тоном, что даже мне стало ее жалко. И это несмотря на тот факт, что моя собственная девушка сейчас признавалась моему другу в любви.
Он совершенно ничего не смыслил в отношениях и уж точно не знал того, что не стоит предлагать девушке успокоиться, даже если ей бы и не мешало бы это сделать. Скорее всего, Галя была у него первой и единственной, впрочем, я понятия не имел, что у него происходит в личной жизни. У Толи всегда было много друзей среди девушек. Они, словно пчелы на мед, слетались к красивому и успешному парню в надежде стать той единственной. Но ни с кем из своих многочисленных университетских подруг он никогда не был замечен в более тесных отношениях, чем просто дружба. Мои мысли прервал неожиданный крик:
– Женя, ты куда? Остановись!
Я рванул, перерезав рассеянный луч фар, в сторону леса. Сбежав со скользкой обочины в сухую замерзшую траву, я увидел ее бирюзовую дутую жилетку и копну кучерявых волос. Она стояла, отвернувшись от дороги и плакала, приложив руки к лицу. Я дотронулся до ее плеча, на что она, испуганно дернулась и оглянулась. От ее взгляда мне стало нехорошо. Ее лицо казалось совершенно безумным в приглушенном туманом свете фар: открытые голубые глаза окаймлял яркий красный ореол, а бледные губы были до крови надкусаны по краям. Невероятно впалые белые щеки даже не покраснели от холода, а синяя вена болезненно пульсировала у открытого виска. Ее взгляд пронзал безутешностью и уже в следующее мгновение показался мне мертвым. Я испуганно отдернул руку. Думаю, мой импульсивный жест стал для Жени красноречивей тысячи слов, так как уже в следующую секунду ее лицо исказилось болью предательства, и она рванула с места.
«Я бесконечно долго поддерживал ее во всех падениях и неудачах, принимая ее агрессию, низость слов и поведения. Почему же сейчас я не смог?» – крутилось у меня в голове, пока я бежал, ловя в тумане прыгающие фрагменты ее силуэта. Вероятно, я принимал в ней все. Абсолютно все, кроме безумства. Сама мысль, что эта неуравновешенная девушка в один день может лишиться рассудка пугала меня больше всего. Для меня она могла быть раздраженной, агрессивной, депрессивной, унылой… Да какой угодно, но только не сумасшедшей! Такой я не мог ее любить и поддерживать.
Я ничего не знал про Женину душевную боль. Единственное, что было кристально ясно – мне нужно ее догнать, вернуть в машину, дождаться скорую с полицией и возвращаться домой.
Я бежал куда-то в низину. Мои кроссовки скользили по влажным стеблям некогда зеленой сочной травы, и пару раз я чуть не навернулся. Туман становился плотнее и вот уже обволакивал меня тесным коконом. Лишь
