верная моя,Друзья, ведь ваше чувство прочно.
Вам говорю я не тая:
Живуча мышь, я так же точно.
Меня печаль не донимала,
Я, слава Богу, полон сил,
И веселюсь, живя удало,
В надежде: мир, что сон влачил,
Пробудится и станет мил,
Отраду страждущим дая.
Карай, Господь десницей мощной
Мне ждущих горького житья,
Живуча мышь, я так же точно.
На лике Юности зерцало,
Но Старость, вестница могил,
Заполучить меня взалкала,
Однако, тщетен этот пыл,
До порта струг мой не доплыл.
Желаю сыну счастья я,
И восхваляю денно, нощно
Тебя, Предвечный Судия;
Живуча мышь, я так же точно.
Напрасен траур ваш, друзья,
А серый плат продастся, точно.
Нетленна истина сия:
Живуча мышь, я так же точно.
XVI век
Марк Клод де Бютте
(ок. 1530–1586)
На мое возвращение из полей
Уже зима, что всё долит ознобом,
На нас обрушила трескучий мраз,
Мои поля, вы сделались сугробом,
Я вас любил, искал отраду в вас.
Прозрачные ручьи в моей долине
Дыханьем хлада Аквилон сковал,
И не бегут они, а дремлют ныне
У льдистого подножья снежных скал.
И вы, древа, что в сей дубраве милой
Так благодатно зеленеть могли,
Вдруг оголили ветви и уныло
Под гнетом льда склонились до земли.
Молчит полей угрюмое раздолье,
Где наслаждался я приятством нег,
Весной поют там птицы на приволье
И шепоту камней внимает брег.
Поля, я к вам в веселости досужей
Бежал от девяти сестер-камен;
Но днесь декабрь меня измучил стужей,
И уж не сдамся я в ваш дивный плен.
Вперед, Филипп! Коня седлать нам впору!
И что же вы мне, музы, супротив?
Меж тем как верную выводят свору,
Меня всё держит сладостный мотив.
Вот здесь, на берегу у вод лазурных
Сражался я как верный ваш боец,
Пока не пострадал от стрел амурных,
Что, в грудь войдя, сожгли меня вконец.
Но Шамбери призвал меня сегодня,
Хоть нет пера бессмертного того,
Что воспоет по милости Господней
Сей Рай чудесный счастья моего.
Когда приеду, с радостью в избытке
Меня обнимут, обласкают все,
Покажут достопамятные свитки,
Что не подвластны времени косе.
Де Батендье, что с бравой шуткой дружит,
Взовьет цветник изысканных словес,
Ламбер, кому сама Паллада служит,
Заговорит – как Цицерон воскрес.
Все соберутся, и Пиньона гласом
Прольется стих из давешних времен,
Что будто порожден самим Парнасом,
Иль сплел его бессмертный Аполлон.
Но, ах, в глазах красавицы жестокой
Мне вновь
