приятелю, с широкой улыбкой спешил встретить на крыльце – уважения ради.
– Гость дорогой, не купленный, даровой! Твой человек, Иван свет-Колычев, нынче прискакал, речет: хозяин-де пожалует в шахматы играть. Хотя игрок я неважный, с тобой, сокольничий, равняться не могу, но зато за трапезой ни в чем не уступлю…
Иван обнял хозяина, прервал поток слов:
– Коли государь наш возлюбил шахматы, так и нам, ближним его, учиться тому ж прилежно следует! Завтра начнет по деревьям лазить, так и мы обезьянам уподобимся – туда же. – Расхохотался.
Стремянный согласно кивнул:
– А как же! В какую сторону голова смотрит, туды выя и поворачивается.
– Развезло, обаче! – бодро проговорил Иван, проходя в горницу и осеняя себя крестным знамением. – До чего нынче людишки вороватые пошли – страсть! Тащут все, что под руку подвернулось. Мостки вдоль Неглинной намедни положили, так их уже сперли. Телеги в грязь аж по ступицу увязают! Мой конь на что доброезжий, да и то в реку по скользкому берегу едва не сверзся.
Мелентьев согласно тряхнул длинной прядью смолянистых волос:
– Распустились людишки! В старину порядка больше было, ибо народец наш узду любит.
– Воруют без всякого смысла! – продолжал гнуть свою линию Иван. – Вчера в Успенском соборе, пока отец Никита отвернулся, какой-то заплутай кропило утянул. Схватили дурака, вопрошают: «Зачем посягнул? Кропило ни продать, ни в хозяйство употребить». Заплутай плечами водит, глаза опускает: «Сам не ведаю, бес попутал!»
– И что?
– Отец Никита, известное дело, сердцем мягкий, приказал уже отпустить, да тут государь к заутрене пожаловал. Речет: «Жалко дурака, да делать нечего! Придется его отдать на волю Божию. Свяжите да в Москву-реку положите. К бережку прибьет, значит, жить будет». Бросили в воду, а заплутай возьми да ко дну пойди. Утоп, сердечный!
Стремянный одобрительно крякнул:
– И поделом мазурику! Я тебе, друже, скажу, что во многих теперешних нестроениях государь виноват…
Иван хохотнул:
– Чем тебя свет-батюшка опечалил?
Мелентьев горячо заговорил, размахивая длиннющими рукавами кафтана:
– А как же? Народ – он как лошадь ленивая: погонять не будешь, так и пахать не станет. Всяких пьяниц, воров, мздоимцев кнутову биению и огненному жжению предавать надо беспощадно. А государь наш, дай Бог ему здравия, печалуется о каждом, прощает, а оттого и нравы в народе нашем повреждаются.
И стремянный воззвал:
– За твое доброе здравие, Иван! Одолжи меня, пей полным горлом да закуси вареным зайцем с лапшой.
Приманка
После того пришла очередь Ивана Колычева тост говорить. Как и положено, он встал из-за стола, долго и цветисто восхвалял достоинства хлебосольного хозяина и всю речь закруглил загодя обдуманной фразой:
– За процветание, Никита, твоего
