что вода полая: сойдет, тина лишь останется. Свахи свой интерес блюдут. Наговорит, пузатая, о невесте с три короба, лести наплетет: и такая, дескать, красавица, не ндравная, и хозяйственная, а под венцом разглядишь – истинно кикимора болотная.
– А что делать? – развел руками Никита. – Таков дедовский обычай: прежде чем под венец поставят, суженую-ряженую женишок не должен зреть.
Иван наддавал жару:
– Про свадьбу Гришки Копорского слыхал?
– Это который у государя постельничим был, пока тот его копием за какую-то вину не прободил?
– Да, он! Подкатила к Гришане сваха, в уши речи медовые льет: у богатого купца-де дочка красоты несказанной, ну царица Савская! Но Гришаня – не промах! Режет свахе: «Пока своими глазами не увижу – свататься не стану!» А девица та и впрямь с изъянами была: ока одного нет и на правую ногу припадает. Каково? Ох, умора…
– Неужто надули? – У Никиты глаза горят, весь в слух превратился.
Иван громово расхохотался:
– Сии заплутаи Гришаню вокруг пальца провели! Усадили девицу на стульчик – не смекнешь, что хромая, да лик показали со здоровой стороны. Ну, понравилась она Гришане, стал сватать. А когда под венцом разглядел жених свою кралю, так уже поздно было – заднего хода нет.
– Вот уж женился, как на льду обломился.
– Сваха лукавая, что змея семиглавая, – гнул свою линию Иван. – Ей только свой интерес урвать. – Доверительно понизил голос: – Дело следует по хорошему знакомству ладить. Есть у меня на примете такая лапушка, что тебе голубушка белая! Нрава веселого, по хозяйству недреманная. Был бы холост, сам не упустил бы. Вот те истинный крест!
– Да кто ж такая?
– Об том позже скажу. А может, и нет. Стоишь ли ты такой невесты? Сначала надо еще выпить. За твою женитьбу!
Никита явно был заинтересован словами приятеля. Задумчиво сказал:
– Признаюсь, меня свахи уже обхаживают. Обещают добрую девицу просватать, по моим достоинствам. Только теперь я им доверять боюсь.
Иван закивал:
– Обманут тебя свахи, забота у них такая! Ладно уж, знай: есть девица, что у нее женихов сто, а достанешься ей один ты!
Никита вплотную на лавке приблизился:
– Да кто ж такая?
– Боярина Хвостова дочь Василиса.
– Это что на Покровке?
– Точно!
Никита подозрительно прищурился:
– Откуда ты зреть мог эту Василису? Девки всегда на своей половине сидят, гостям не показываются.
Иван рассудительно произнес:
– Прикинь умом: по дружеству своему часто у Хвостова в хоромах бываю, вот и ненароком раз-другой с ней столкнулся. – Обнял приятеля за плечи: – Человек ты, Никита, самый счастливый. Другой такой красоты во всей Московии, поверь, не сыскать.
В голосе сокольничего звучала искренность и тоска. Ох, крепко присушила она, эта чаровница, сердце Ивана.
Глаза Никиты блеснули, он уже верил каждому слову, но на всякий
