но ей мешала лошадь, закрывавшая собой ездока. Двухколесный крытый экипаж, обитый внутри ситцевой материей, показался ей очень знакомым. Внезапно она вспомнила, что именно в этом экипаже Паскуаль увез ее в ту памятную ночь из Нового Бастида в Авиньон. Не это ли воспоминание заставило вдруг забиться ее сердце? Нет, она узнала повозку Фурбиса.
– Боже! – проговорила она. – Неужели это он?!
В эту минуту незнакомец вышел из-за лошади, и она увидела его лицо: это действительно был Фурбис. Он также заметил Марго и, в свою очередь пораженный неожиданной встречей, стремительно направился к ней.
– Как! Вы здесь, сударыня? – воскликнул он. – В такую погоду?
Она ответила, что буря настигла ее во время прогулки и, чтобы укрыться, она пришла сюда.
– Какое счастье, – молвил он, – что та же самая случайность завела сюда и меня.
Она не решилась ответить ему, что сама не менее счастлива.
– Вам не следует здесь оставаться, – продолжал он. – Садитесь лучше в карету, там будет гораздо удобнее.
Тихо улыбнувшись, она ответила:
– Ваша правда, там будет лучше.
Он предложил ей руку, помог сесть в экипаж на мягкие подушки и предупредительно покрыл ее ноги ковром, не переставая в то же время восхищаться ее красотой, звуком голоса, матовой белизной кожи и упиваясь распространяемым ею благоуханием тонких духов. Затем он молча встал на дороге около лошади и весь погрузился в созерцание прекрасной Марго, которая старалась не глядеть на него. Их сердца учащенно бились.
Дождь пошел сильнее. Марго заметила это и, обернувшись к Фурбису, сказала:
– Вы совсем промокли, господин Фурбис. В карете еще много места. Садитесь.
Она подобрала платье, чтобы освободить ему место. Фурбис колебался.
– Садитесь же, – настаивала она. – Я хочу этого.
Он молча повиновался и сел возле Марго, влажные глаза которой заволокло томной негой. Они сидели друг против друга в тесной карете, не опасаясь нескромных любопытных глаз.
Марго ждала, когда Фурбис заговорит, чтобы угадать, каково настроение его души. Она хотела, чтобы он полюбил ее. Он ей нравился, она не могла забыть его со дня встречи. Она понимала теперь, какая разница существовала между тем чувством, которое она питала к Паскуалю, и ее отношением к Фурбису. Первый поддался очарованию ее красоты и преклонялся перед ней. В Фурбисе, напротив, она увидела властелина, перед которым должна была признать себя побежденной и смириться. Эти мысли готовы были сорваться с ее языка, но она не решилась высказать их.
В свою очередь и Фурбис был увлечен ею. Да и как мог оставаться спокойным этот страстный тридцатилетний мужчина с горячей южной кровью в столь близком присутствии молодой, божественно прекрасной женщины, не сводившей с него своих пылающих, трепетных взглядов?
– Знаете
