Налить вам еще чаю, папа?
– Выпью очень охотно. Это нравоучение вызвало у меня жажду. Понимаешь, нет к этому привычки… Я читал нотации только твоему беспутному брату… Что там, Жюли? Я не звонил.
– Господин Мотапан спрашивает, угодно ли вашему сиятельству принять его, – ответила вошедшая горничная.
– Нет, это уже чересчур! – пробормотал граф сквозь зубы. – Вы ответили, надеюсь, что я не принимаю? – продолжал он громко.
– Я ответила, что ваше сиятельство изволит завтракать, но господин Мотапан сказал, что желает сообщить вам нечто важное.
– Хорошо! – воскликнул Кальпренед нетерпеливо. – Проводите его в мой кабинет.
– Боже мой! – прошептала Арлетт. – Если он пришел рассказать вам о брате…
– О Жюльене? – воскликнул Кальпренед. – Почему ты так думаешь? И что он может сказать мне о твоем брате?
– Но, папа, – прошептала девушка, – вы сами сейчас говорили… не мог ли Жюльен занять…
– Деньги у этого человека? Если мой сын сделал это, я больше не хочу его видеть. Я могу простить ему все, кроме низости. Но нет! Если бы Мотапан был кредитором Жюльена, этот невежа сказал бы мне прямо. Впрочем, мы сейчас узнаем, в чем дело. Через десять минут я сообщу тебе, чего хотел от меня этот дикарь.
Домовладелец ждал графа в кабинете с вежливым и спокойным видом. Кальпренед холодно ответил на его поклон и не предложил сесть.
– Я думал, что все объяснил вам утром, – сказал он сухо.
– Я по другому поводу, – ответил незваный гость, нисколько не сконфузившись этому более чем презрительному приему.
– О чем же речь теперь?
– Мне нужно кое-что узнать.
– Узнать? Вы пришли узнать у меня? О чем, позвольте спросить?
– Об одном обстоятельстве, которое касается вас как жильца моего дома и гораздо в большей степени касается меня.
– Денежные вопросы можно решить письменно.
– Переписка между нами заняла бы время, а я не могу его терять. Тем более что дело весьма серьезное. Если вы меня выслушаете, то поймете, что лучше решить это на словах.
Кальпренед задрожал: он подумал о своем сыне, и это странное предисловие встревожило его. Он вопросительно взглянул на Мотапана.
– Я должен предупредить вас, что вынужден начать с вопроса, – продолжал барон.
– Посмотрим, захочу ли я вам отвечать. Говорите!
– Во-первых, я желал бы знать, правда ли, что вы уволили камердинера…
– Какое вам дело?! Вы насмехаетесь надо мной? – закричал граф, покраснев от гнева.
– Нисколько. Уверяю вас, что имею серьезные причины спрашивать об этом. Сегодня ночью произошло кое-что, в чем я подозреваю одного из ваших слуг.
– У меня служат только женщины.
– Мне так и сказали. Но не мог ли камердинер,
