произнес он после недолгого раздумья, – я ценю намерение, которое привело вас сюда, но все же не понимаю, чего вы от меня хотите. Вы желаете найти вора – это я понимаю и хочу, чтобы ваши вещи были вам возвращены. Что может случиться из-за жалобы, которую вы подадите?.. Станут допрашивать моих слуг… моих детей… меня самого. Подавать жалобу в суд неприятно, но это необходимость, и ничего страшного в этом нет.
– Итак, – продолжил барон, взвешивая каждое слово, – вас не пугают последствия… Например, то, что полицейский комиссар придет с обыском в вашу квартиру…
– Как вы смеете такое говорить?
– Это очевидно, потому что вор зашел сюда. Предположат, что он спрятал ожерелье у вас, и если, к несчастью, его найдут…
– Не найдут, и вы это знаете. Даже если ожерелье украл мой бывший камердинер, что мне кажется невероятным, он бы наверняка сбыл его с рук и уж точно не оставил бы здесь. Согласитесь, что это глупо.
– В этом отношении я с вами совершенно согласен… По всей вероятности, вашего камердинера в воровстве не обвинят.
– А кого же обвинят? – спросил граф, пристально глядя на Мотапана.
Тот не ответил, но и не опустил глаз.
– Говорите же! – гневно продолжал Кальпренед. – Объяснитесь! Горничную моей дочери, что ли?
– Нет, кража совершена мужчиной.
– Значит, это я или мой сын?
– Вы выше подозрений!
– Но будут подозревать моего сына? На это вы намекаете?!
Наступило молчание. Взволнованный граф ждал ответа, но Мотапан был бесстрастен и безмолвен.
– Следователи, – заговорил он наконец, – всегда начинают с того, что наводят справки, какую жизнь ведут люди, так или иначе имеющие отношение к преступлению. Чтобы вызвать подозрения, достаточно быть игроком или иметь долги.
– А у моего сына есть долги, и мой сын играет! – быстро сказал Кальпренед. – Если он вам должен, я…
– Должен он мне или нет – это не важно. Всем известно, что у него есть кредиторы и что его расходы превышают его возможности.
– Это не причина, чтобы приписывать ему постыдный поступок. Подавайте вашу жалобу, милостивый государь! Все разъяснится, я ничего не боюсь!
– Очень хорошо! Искренне желаю, чтобы вам не пришлось пожалеть о своем решении. И позвольте сказать, прежде чем я вас оставлю: я не подал бы жалобу, если бы вы приняли предложение, которое я сделал вам сегодня утром.
– Ах! – воскликнул граф, побледнев от гнева. – Вот куда вы клоните! Какая дерзость! Вы надеетесь запугать меня нелепой историей, которую, вероятно, выдумали, и полагаете, что я поддамся на этот низкий шантаж! Но вы меня плохо знаете, милостивый государь! Я предпочту увидеть моего сына на скамье подсудимых, чем позволить моей дочери носить ваше имя!
– Мое имя стоит всякого другого, – холодно ответил Мотапан, – это имя честного человека. Вы не хотите видеть меня зятем и имеете на это право.
