Санька жаждал этого прощального момента. Но теперь ему сделалось невыносимо грустно. Вот сейчас, через несколько минут, они расстанутся навсегда. Два года вместе варились в армейском котле, два года бок о бок несли службу, бывали на учениях, сдавали проверки, ходили в караулы, и вдруг – всё! Разъедутся по разным уголкам огромной страны и больше никогда не увидятся. Никогда…
Но что-то церемония прощания задерживалась.
В бытовку вошли два «дембеля» – старшины: Игорь Бардин со Львовщины – заместитель командира взвода управления; и Серёга Кононов из Орла – заместитель командира первого огневого взвода. Красавцы парни! В начёсанных шинелях слегка похожи на медвежат. Наглаженные, накремленные шапки держатся на самых макушках. Глаза горят.
– Прикинь, Санёк, офицеры говорят, что построения не будет!
– Не дают даже попрощаться, уроды!
– Как это? – Санька непонимающе вращал глазами. – А как же традиции, там всё такое?
– Не знаю, – зло бросил Серёга.
– Козлы! – сердился Игорь. – Новая метла по-новому метёт. Вроде новый командир дивизиона запретил ночные подъёмы. Эх, то ли дело был Шеремет Владимир Дмитриевич! Тот бы такого не допустил. А этот так… барахло.
– Да, – согласился Санька. – Говорили, что Шеремет куда-то в Сибирь заменяется?
– А я слыхал, домой, на Украину, – вставил Кононов. И тут же зло добавил: – Да нам теперь не всё равно?!
Все, кто был в бытовке, соглашаясь, закивали. В этот момент дневальный прокричал:
– Дежурный по батарее, на выход!
– Ага, принесло кого-то, – поднимаясь со стула, нервно молвил грузин Онисе Джанелидзе. – Не дай боже старшина.
– Тьфу на тебя!
– Вот тянут за язык!
– Помолчал бы, – раздалось сразу несколько голосов.
А дневальный уже командовал:
– «Дембелям» строиться!
Народ в бытовке засуетился, завздыхал, потянулся в коридор. На ходу кто-то из парней бурчал:
– Я сейчас этому дневальному нос откушу, крыса полосатая. Хоть бы как-то по-другому сказал. Теперь мы уедем, а это мурло будет перед всеми хвастаться, что «дембелей» строил.
– Да ладно, хватит.
– И не надоело?
– Не боишься, что до Нового года оставят? – понеслось со всех сторон.
И только в коридоре все разом затихли.
По начищенной до блеска плитке медленно, заложив руки за спину, прохаживался старший прапорщик Мартынюк.
Среднего роста, с самой что ни на есть обыкновенной, заурядной внешностью, но с пронзительным, цепким взглядом серых глаз старшина 4-й батареи одним своим видом вызывал у солдат и сержантов и даже у некоторых младших офицеров если не ужас, то состояние паники уж точно. Никто в подразделении не мог укрыться от его внимательного взгляда; ничто
