ее. Чтобы не сболтнула чего ненароком. И «зачистила» бы, да ваза помешала. И мисс Хоуп.
Охранник качает головой то ли одобрительно, то ли осуждающе, и теряет к нам всякий интерес.
Нам тоже не до него, потому что появляется милый доктор и начинает снимать с меня гипс. Много времени это не занимает.
Став легкой на ногу и упрятав электрошокер на дно свой сумки, я в сопровождении Балдмэна и Дика выхожу в коридор, где и говорю сокрушенно:
– Шеф, это я виновата, да?
– В чем?
– Как в чем? А задание Фрэнка Барези? Она же вам ничего не сказала.
– В полиции расколется.
– А если будет молчать?
– Ну, это вряд ли, – шеф легкомысленно машет рукой и направляется к выходу.
Я догоняю его:
– Но теперь-то вы будете доверять мне серьезные дела?
Мистер Балдмэн достает сигару и смотрит на меня исподлобья:
– Только наведите порядок в картотеке, мисс Хоуп. За время вашего отсутствия накопилось много неоприходованных трупов.
Моего локтя касаются пальцы Колмена.
– Не знал, что ты такая, Дженни.
– Какая? Симпатичная и неглупая? Ну, так ты не ошибся: я такая!
Настроение мое становится чудесным, и расставаться с ним ближайшее время я не намерена.
Глава 4
Ценный «источник»
Я сидел, курил, отдыхал. Ну, и думал немножко.
Думал я о Колмене и Дженни. Но больше о Дженнифер Хоуп. Хорошая девочка! Что умная, это я и раньше знал. И память на зависть. Как она про генерала Гранта выдала? С ходу! А у меня только банальности из Лафонтена в голове, и то не в полном объеме. Наверное, это из-за отсутствия места. Кто-то где-то писал, что мозг наш подобен чердаку, только у одних он захламлен, а у других все разложено по полочкам. У меня – первое, у Дженни – второе. А кто писал-то?
Я наклонился к интеркому.
– Дженни?
– Да.
– Что с картотекой?
– Все в порядке.
– Замечательно. Ты вот что…
– Да, шеф? – голос секретарши зазвенел от напряжения.
– Кто говорил о чердаке, бардаке и голове?
– Конан Дойл.
Ответила Дженни после запинки и совсем другим тоном. Она, видно, надеялась, что я наконец-то оценил ее действия в госпитале по достоинству и сейчас дам ей новое, еще более ответственное, прямо-таки опаснее некуда задание. И вдруг такое фиаско! Оттого и запнулась, потому и голос изменился. Не умеет еще проигрывать. И ждать не умеет, терпеть. Это – минус. А все же хорошая девочка. Смелая! Это многое искупает.
– Спасибо, – поблагодарил я и не попросил сварить кофе. Это было бы чересчур.
Я еще посидел, подумал, то и дело поглядывая на часы. Секундная стрелка медленно описывала круги. Минутная делала это еще неохотнее. Часовая, казалось, вообще впала в летаргический сон. И все же время шло, и час, назначенный Дженкинсом,
