получили сполна!» – подумал он и порадовался своим мыслям.
Принципиальный тон майора радовал Петра Ивановича и непонятным для него образом помог расставить последние акценты в этом деле с анонимкой из больницы. Черепанов принял решение с коллективом врачей разобраться досконально, никому никаких скидок не делать, невзирая даже на то, что Кузнецов, главврач, был его школьным товарищем. «Перестройка, значит, перестройка, и приятельские отношения пока отложим», – подумал он и попросил возле больничных ворот остановить машину.
Совсем не означало, что решение, только что принятое Черепановым, было для него важным, этапным. При всей живости характера и эмоциональности, поступки его не были для многих неожиданными, они завсегда случались после не очень-то долгих раздумий – сделать так ли, эдак ли. Но это и нельзя назвать трезвым расчетом. Зачастую это считают житейским опытом.
В принципиальность Ефимова Петр Иванович не совсем поверил, но если бы кто попросил его логически обосновать это недоверие и Черепанов не отказался бы, то в итоге пришел бы к очень нелестному в отношении себя умозаключению и очень бы результату своих размышлений удивился. Но, к его счастью, ничего такого не произошло. Что ж, не так много на свете людей, способных довести свою мысль до блестящего логического завершения, чаще мысли тасуют машинально, словно колоду карт, пока не надоест, или доводят их в речах своих до абсурда.
Ефимов, в свою очередь, тоже не очень-то был расположен к Черепанову, но отдавал себе полный отчет в том, что ироничное свое отношение к провинциальной прессе невольно переносил на конкретного человека, которого не успел даже как следует узнать за время тех коротких деловых встреч в аэропорту.
В поступках Александра Валентиновича многое шло от логических умозаключений, нежели от жизненного опыта уже в силу того, что еще с юных лет отец готовил его к той профессии, которой сам посвятил всю свою жизнь. За долгое время работы районным прокурором Ефимов-старший, имея доступ ко многим фактам всевозможных нарушений как рядовыми работниками, так и руководителями, обладая незаурядным умом, сумел выработать в себе удивительное чутье на развитие событий не только в масштабе района, области, но и всей страны.
Он всячески поощрял учебу своего сына, ненавязчиво подвел того к выбору профессии – незаметно используя связи, знакомства, в отличие от многих влиятельных отцов сдерживал его рост по служебной лестнице, не без оснований полагая, что именно такой путь сбережет наследника от развращающей власти, ржавеющей благодаря закрытости от общественного мнения. Но, как это зачастую бывает с любящими отцами, он не учел одного: чем дольше удерживаешь свое чадо на поводке, пусть даже длинном, тем больше оно к такому своему положению привыкает, тем меньше в нем жизненной прочности, и тут остается только полагаться на силу характера, которую не всем равномерно раздает природа. А характера Ефимову-младшему было не занимать.
И все же отца тревожило то, что сына,
