чего ты взял? – Она протянула кекс вожатому, но тот демонстративно спрятал руки за спину.
– Пятьсот пятьдесят, – уточнил Толмачев. – Запиши на нее, – повернулся к девчонке вожатый. – А победителю кекс отдадут? Если да, то вечером я приду пить чай. – Это уже он сказал Насте.
У Насти открылся рот, но почувствовала она это, когда Вовка, ссутулившись, пошел прочь. В рот начал задувать ветер. Настя сглотнула, несколько раз моргнула и лишь сейчас сообразила, что все еще «взвешивает» кекс.
– А как вас зовут? – На мятом листочке девчонка вывела цифру шесть. И этот конкурс не имел большого успеха.
Вовка уходил, а Настя неожиданно вновь вспомнила неприятный запах горелой веревки. Пробормотав свое имя, она уже собралась уйти, как вдруг привидением, словно из-под земли, перед ней возник Женька.
– Чего он от тебя опять хотел?
Напарник, как всегда, подошел бесшумно – был у него такой талант.
– Сказал, что придет вечером чай пить.
Ермишкин раздраженно дернул челюстью, будто мысленно перекусил старшего вожатого.
– Ну, пускай приходит, – разрешил он. – Тебя в кабинет начальника звали. К телефону.
Настя с улыбкой глянула на Женьку. Жизнь в лагере становилась забавной. Внезапный интерес старшего вожатого, ревность напарника. Следующая пара недель будет веселой.
Она не торопилась к телефону. Никто звонить ей не должен, никаких сообщений она не ждет. Плановый звонок домой был несколько дней назад. Поначалу она еще тосковала по семье, по своей комнате. Но потом лагерная жизнь закрутилась, так что родной город вспоминался как далекий сон. Внезапно этот сон стал явью. Кошмарной явью.
– Ты как? – издалека начала мама.
– Нормально, – заторопилась Настя. – У нас сегодня родительский день. Мне некогда.
– Весело, наверное, – как-то странно хмыкнула мама, не слыша замечания дочери об отсутствии времени.
– Ну… так. – Невнимание удивляло. – Что произошло?
– Настя, ты хорошо себя чувствуешь?
Что обычно бывает после такого вопроса? Конечно же, все начинает болеть. Снова вспомнился неприятный запах, заломило в виске, стрельнуло в коленке.
– Нормально. – Как говорят про космонавтов? «Состояние удовлетворительное». Вот и у нее так же. – Что случилось?
– Бабушка умерла, – быстрой скороговоркой пробормотала мама. – Вчера вечером. Мы сначала не хотели говорить, но потом решили, что не стоит от тебя это скрывать. Похороны завтра, но ты можешь оставаться в лагере. Потом приедешь, я с тобой на кладбище схожу.
В первое мгновение Настя испытала облегчение. Похороны… Кладбище… Гробы… Все это было мрачно и неинтересно. Но вдруг вспомнилось: это же ее бабушка. Бабушка, к которой внучку почему-то не пускали. И даже после смерти встречаться с ней не разрешают.
– Я приеду, – сказала из чистого упрямства.
– Не надо, – с нажимом произнесла
