десять лет гонявший бареков от Окаяна, пугавший басурманов в их же столице, заслужил за один день.
Магдалена замолчала. Губы ее дрожали, но не от боли или обиды, а, скорее, от гнева.
Пальцы ведьмы сжали рукав платья. Тонкая ткань пошла морщинами.
– Мы вышли в дождь. Стоял ноябрь, холодные ливни хлестали, почти не переставая. Вольга накинул мне на плечи свой плащ и взял за руку. Он спросил меня, куда я хочу вернуться. Возвращаться мне было некуда. Мы шли по мокрой скользкой дороге. Он держал меня за руку, очень бережно, но крепко. И пальцы были такие холодные… Мне хотелось их согреть.
Тонкие кисти сцепились в замок возле левого плеча.
– Он умеет распознавать тех, кто способен стать ведьмой. Моя сила оказалась врожденной. Вольга привез меня на Окаян. Потом я сидела на его гнилом острове, в насквозь продымленной избе местной колдуньи. Варварские названия трав, нежить… Я училась властвовать над знанием. А он приходил так редко. Если бы каждый день, когда мы были вместе, я нанизывала на нитку одну бусину, сейчас бы эти бусы душили меня. Да, мы любили друг друга. Недолго. Пока я не поняла, что не могу и не хочу больше сидеть на упырином болоте и ждать, пока лес и тени прошлого еще раз отпустят моего… Ни тогда, ни теперь не могла я сказать, кто для меня Серебряное Пламя. Мои годы уходили, и все меньше оставалось возможностей устроиться в нормальном месте. Я чувствовала, как утекает каждая секунда моей жизни. Да, колдуньи живут долго, и старость до конца не коснется ведающей, но кто подарит мне вечность? Чего ради я ждала? Я то плакала, то проклинала Вольгу, то умоляла не уходить. А он виновато улыбался и смотрел мне в глаза. Я кричала, что он нужен мне, а Серебряное Пламя отвечал, что еще он нужен Лесу и людям, которые пытаются выжить в этой чаще. И снова уходил – следить, чтобы Лес и люди не вцепились друг другу в глотку. И однажды я тоже ушла. Как он смел отпустить меня?!
Руки упали, пальцы сжались в кулаки.
За кустами шиповника раздался легкий шорох. Седой волк перемахнул через колючие заросли и, не спеша, потрусил к дому.
– Возвращается! – проворчала Магдалена. – К замку Дракенцан сбегал, огляделся, послушал, теперь душенька спокойна. Зверем обернулся, вынюхивал что-то. Незнакомец, отирающийся возле императорского дворца, подозрителен, другое дело бродячая собака. Редкий горожанин отличит волка от большого пса. Зверем-то перекидываться можно, это не волшба…
– Вольгу укусил оборотень? – решилась спросить Гризельда. Ссутулившаяся мрачная Магдалена наконец-то стала походить на человека, с такой и поговорить можно. Не то, что раньше, – статуя с живыми руками.
Ведьма усмехнулась.
– Нет. Люди присвоили себе право на знание, но не могут постичь даже простейших истин. Чтобы стать вервольфом – да и вообще кем-либо – надо хотеть этого. Вольгу вырастили
