Рош д, Амии и предложил:
– Может быть, переберешься ко мне, – там и тебе, и мне будет спокойнее? Мы пробудем здесь еще дня два – три, пока не убедимся, что не встретимся с ховос шамоли, либо с кара-бураном. В этой части пути они встречаются реже, но однажды я там потерял десять своих верблюдов и трех погонщиков, а еще раз там пали четыре верблюда и три лошади. С тех пор я боюсь этого перегона. – И повторил свое предложение. – Перебирайся ко мне.
– Извини, уважаемый Шамалайбек, я очень ценю вашу заботу. Но, если что-то предпримут против меня, то она не спасет меня, но лишь осложнит вашу жизнь. Я – гол, как сокол, а у вас – семья, – и потому ваша жизнь ценнее. Но я осмелюсь попросить вас о помощи: мне нужен проводник до моря, вернее, до пристани.
Шамалайбек несколько помрачнел, надолго задумался, потом довольно неохотно проговорил:
– Проводника найти можно, сложнее – найти надежного. Если ты, все же, решил уйти, – уходи один. Поменяй верблюдов на коня. Кстати, Намулсин охотно их у тебя купит. До моря – переход – не больше суток. Но, говорят, если не завтра, то послезавтра, ожидается кара-буран. Решать тебе.
А события продолжали стремительно развиваться. После очередных претензий Рош д, Амии отказался от услуг обоих проводников, продал всех своих верблюдов и договорился о покупке коня. Следующее утро принесло плохую весть: ночью пал конь Тамуракана, – и поползла по караван-сараю сплетня, что виной этому Рош д, Амии.
И Рош д, Амии, не прощаясь, покинул караван-сарай, невзирая на то, что ветер резко сменился на юго-восточный, – а это только подтверждало приближение кара-бурана.
Конь поначалу недоверчиво озирался на нового седока, но быстро привык, и, поскольку, движение было по ветру, бежал сноровисто и уверенно. Рош д, Амии немного опасался, что близость к морю снова принесет изнуряющую духоту, но получилось все совсем на оборот. Воздух стал необычно сух, – сух настолько, что Рош д, Амии явственно ощутил, как из тела уходит вся жидкость, – нет, не потом, но испаряется незримо, но непреклонно. А солнце-то еще и не достигло зенита.
Ближе к полудню стало еще нестерпимее, – и конь, видимо, своим особым зрением увидев в стороне от их пути деревья, с места рванул в галоп. И ничто не могло его остановить.
Возможно, это и продлило жизнь его седока. Добежав до зарослей, конь еле-еле дождался, когда седок спешится, и сразу же принялся щипать редкую грубую листву. Рош д, Амии снял с седла торбы и тоже достал свою нехитрую еду – сушеное мясо и верблюжий сыр.
Видимо, конь неоднократно бывал здесь. Иначе, как объяснить, что наевшись листвы, конь ходко пошел в другой конец рощицы и принялся… пить воду.
Рош д, Амии подошел к нему. Конь подозрительно покосился, но своего занятия не прекратил. Под его головой совсем близко блестела вода, и уровень ее не падал.
Вдоволь напившись, конь отошел в сторону, уступив колодец своему седоку.
Вода
