знаю, знаю…»
Не оправдаться, знаю, знаю.
И не пытаюсь, но, поверь,
Минувшее припоминаю,
Как цепь мучительных потерь.
Мне жаль не сказанного слова,
Жаль вынужденной немоты,
Былого жаль и не былого,
Нервозности и суеты.
Жаль горькой нежности заката.
Так жаль всего, что не спасти
Попыткой позднего возврата
К началу светлого пути.
«На улицах шумных…»
На улицах шумных,
где сплелся венок их,
Сошлись двое умных
и одиноких.
И разошлись, не сказав ничего,
От перекрестка того.
Взгрустнул трехглазый фонарь слегка:
Им бы вместе перепечалиться —
Имеет власть чужая рука
Не позволять отчаяться.
Не позволять молчаливо сжигать
Глаза нежеланьем плакать.
Им бы вместе перешагать
Уличный шум и слякоть.
И – в любые края земли,
В неба бескрай просторный,
В голубые!..
– Они ушли
в разные стороны.
«Мечтал найти я только друга…»
Мечтал найти я только друга
И полюбил. Безумец, да?
От неподдельного испуга
Ты словно съежилась тогда.
Испуг пред чем-то неизбежным,
Невольный, искренний порыв.
Всем существом по-детски нежным
Ко мне тянулась, но – обрыв.
Задумавшись неосторожно,
Себя заставила постичь,
Что не всегда в любви возможно
И неизбежного достичь.
«Что делать, если нет во мне…»
Что делать, если нет во мне
Того, чего 6ы ты хотела.
А может, есть, но в глубине.
А может, правда, улетело.
Что делать, если я могу
Вмиг вспыхнуть и погаснуть разом.
И если я от фраз бегу,
А прибегаю к новым фразам.
Что делать, если я не вру:
Волнуясь сам, тебя волную,
И презирая фальшь, игру,
Могу вести игру двойную.
Вдруг сделать странный поворот
И нерешительно, и круто.
Что если я совсем не тот,
Кого ты любишь почему-то?
Восьмое марта
Ты так далеко,
Что и праздник печален,
И снег почернел,
И в сердце – зима без конца…
«Тихо пели струны…»
Тихо пели струны,
Тихо голос цвел.
Кто-то очень юный
Грустную завел.
В тишину пустую
Звук за звуком плыл:
Девушку простую
Кто-то полюбил.
И, звеня, звучало
В голосе певца
Грустное начало
Грустного конца.
Бессилие
Снова
