ни праздным вопросом, ни пьяным приветствием.
Ночь они просто спали, и ничего не происходило: монах не подавал никому никакой весточки, и ему в ответ ничего не присылали… наконец, ближе к ланчу, Альба, оставив в комнате вещи, зашёл к Бэнсону и вывел его из трактира. Они вышли и медленно двинулись через город по узким улочкам, окаймлённым канавами со специфической вонью старого города. Прошли последний квартал – и Бэнсон, ступив на начало длинной, прямой, уходящей от города узкой дороги, понял, куда они направляются: вдали перед ними тихо и скорбно темнели кресты. Кладбище.
Здесь было пустынно. Один лишь кладбищенский сторож приблизился и поклонился.
– Здравствуй, брат, – сказал Альба, откидывая капюшон.
Блеснул огонёк в глазах сторожа, и лицо его порозовело. Он хотел было ответить, но что-то его удержало, и монах, улыбнувшись, продолжил:
– Это Бэнсон, мой друг, и по случаю – мой ученик.
Огонёк теперь выплыл наружу, и глаза сторожа засияли.
– Здравствуй, Альба! – сторож торопливо, пока монах к нему приближался, дважды склонился в глубоком поклоне, и они обнялись.
Обнялись, как люди почтенного возраста, мудрые и давно и прекрасно знакомые: истово, медленно, без порывистых жестов и похлопываний по спине. После этого сторож подвинулся к Бэнсону и сказал так же приветливо:
– Здравствуй, брат!
– Он не из наших, – тепло сказал Альба, – но от рождения чистый и совестливый человек. Он дважды встретился мне в кровавые, отчаянные минуты: первый раз в Индии, когда я выследил шайку Цына Регента, и второй раз – совсем недавно – лёг с разбитой макушкой у меня на пути, когда я гнался за патером Люпусом.
– Что?! – с выражением сильнейшего изумления на лице вскричал сторож. – Ты нашёл Люпуса?!
– Нашёл, но вот слегка отпустил. Он меня сбросил со следа, и я теперь здесь, чтобы след этот вернуть.
– А ты его видел? – спросил вдруг сторож у Бэнсона и быстро прибавил: – Патера Люпуса?
– Да, видел, – смущённо ответствовал Бэнсон, – но не разглядел.
– Видел близко?
– В трёх шагах.
– Вот, – сказал сторож, вытягивая палец вперёд-вверх и целясь им Бэнсону в грудь, – вот человек, который встретился с Люпусом – и всё-таки жив!
– Я оставил в трактире, – вступил в разговор Альба, – деньги и бумаги с кое-какими пометками. Передай.
Сторож кивнул.
– Всё – из логова Регента, – продолжил монах. – Теперь это наше место. Нужно только назвать моё имя хозяйке. И нужно говорить, что Цын был человеком прекрасным и добрым.
Сторож понимающе кивнул.
– В вещах моих, что в трактире, письмо для принца Совы, – продолжил монах. – Работа есть для него, и неподалёку.
– Кто-то мучит детей? – спросил озабоченно сторож.
– Да, собрал настоящую армию карманников и попрошаек. По слухам, жестоко наказывает
