Врет, конечно, но важно определить – в чем он врет? Он фат, из его мемуаров это просто выпирает, он не пропускает случая показать себя этаким интеллектуалом. Поэтому на все его «анализы» и описания своей роли можно не обращать внимания.
Нам ведь важен главный вопрос – документы о заговоре Тухачевского были подлинными или их подготовил сам Гейдрих?
Вот здесь Шелленберг соврать не мог. Он был осужден на 6 лет, но по болезни вышел из тюрьмы даже раньше срока – в начале 1951 года. Написал мемуары и умер в 1952 году. Когда он их писал, то знал, что любой их издатель рискует, если он, автор, извратит факты так, что будет уличен в клевете на кого-либо, ведь издатель издавал мемуары заправилы Рейха, а ненависть к фашистской Германии была еще очень высока.
Напиши он, что, дескать, мы с Гейдрихом изучили список советских генералов, отобрали самых талантливых, составили схему заговора, придумали темы бесед Тухачевского с Бломбергом, да еще и восстановили по датам, когда они могли встречаться, и т. д. – то есть соври об этих документах и событиях, – а в Советском Союзе опубликовали бы подлинные документы, полученные СССР, и издатель оказался бы фашистским прихвостнем, распространяющим фашистскую клевету.
Поэтому, заметьте, Шелленберг в своих мемуарах о фальсификации упоминает, но при этом дважды подчеркивает, что в основе досье лежали подлинные документы о заговоре военных в СССР.
Посмотрите, с какой тайной они извлекали эти документы из архивов генштаба – если документы сфальсифицированы, то зачем это описывать? Но вспомним, что первоначально-то с помощью этих документов Гитлер собирался убрать своих генералов, и извлекал он их тайно, чтобы не дать им подготовиться. Ведь если заговора не было, то что тогда Гейдрих изъял в генштабе? О чем немецкие генералы могли «предупредить» Тухачевского?
Сыграли свою роль эти документы в раскрытии заговора? Вероятнее всего. Ведь арестованные еще в 1936 году Путна и Примаков ни в чем не признавались именно до поступления этих документов в Союз. А потом выдали всех остальных подсудимых процесса, которые в свою очередь признавались чуть ли не в день ареста.
Как доказательства на суде эти документы не использовались, так как получены были от врага, т. е. для суда они не могли быть достоверным доказательством, но они использовались для получения признания от подозреваемых.
И не было никаких пыток, все уличенные признавались быстро потому, что 58-я статья за одно и то же преступление предусматривала два разных наказания в качестве высшей меры, вынесение которых судом зависело от оценки политической ситуации руководством страны. По ст. 58 УК РСФСР за контрреволюционное преступление можно было получить расстрел, но если Политбюро политическую обстановку считает не страшной, то осужденного могли просто лишить гражданства и выслать за границу, как Троцкого. Даже за участие в вооруженном восстании. Поэтому чистосердечное признание давало подсудимым надежды на сравнительно
