из окопа, падает и летит —слишком маленький, чтобы в жизни заметить смерть.
Нас хватает.
Выжить. И жить. На всё.
И на всех, конечно же,
даже кошек.
Всё, что в руки падает, мы несём.
Бог о нас заботится.
Он хороший.
Мы хотели строить —
и рубим лес.
Мы его не насмерть, а как у Крузо —
чтоб живое.
Долгое.
Чтоб воскрес
всякий, кто встречается с Иисусом.
Каждый шаг шагает за свой режим.
Обниматься в паузах.
Это мило.
Нас хватает.
Выжить. И даже жить.
Помолись, чтоб надолго.
Чтоб хватило.
Мальчик глотает косточки, слопал их полгорсти:
«Яблоньки, сливы, вишенки будут во мне расти».
Щедро запил водицею – будет фруктовый сад,
Коник – сухая палочка скачет за палисад.
Мальчик в рубашке новенькой чинно заходит в класс,
Учит уроки затемно. Холодно. Свет погас.
Сад прорастает медленно. Только бы не простыл —
Чаще молчащий, Ванечка кажется всем простым.
Спят по тетрадям веточки будущих птичьих гнёзд.
Маме тревожно: «Сынушка, это же не всерьёз?»
Ваня смущённо супится, прячет в карман эскиз.
Папа всё шутит: «Полноте! Было б… Чего закис?»
Мальчик глотает озеро – хочет вместить весь мир.
Время шуршит колёсами. Сел как влитой мундир.
Плачут в дому родители, ждут за письмом письма.
Пенною брагой вишенья льётся в окно весна.
Где-то в степной окраине вырос фруктовый сад.
Дома молчат – мальчишечка тот не пришёл назад.
Сад по весне невестится, осенью жжёт костры —
Мальчик, глотавший косточки, не был таким простым.
Маленьким думал:
«Вырасту – спать не буду».
Очень хотел сидеть за столом со всеми.
Юным – уже сонливей,
но всё про удаль:
песни, костры, гитары, велосипеды.
Несколько лет. Ну, вырос.
Большой, как надо.
Хочется спать сильнее, до всех дисфункций.
…Только теперь, мне кажется,
я отгадан:
вырасти – это значит хотеть проснуться.
По-апостольски просто,
По-мальчишьи боясь,
Шла за мной по погосту
Граченогая грязь.
И, крещато касаясь,
Красноталых ветвей
Я подслушивал завязь,
Воскресал и мертвел.
Прорастало пространство
В изболевшийся снег —
Предвесенствуй и странствуй,
Скрип шагов и телег.
…Март шумит на задворках,
Раскустившийся вволь.
Распускается колко
Предпасхальная боль…
Кате читали Пушкина. Сказки смеялись папиным.
Катя просила заново. Катя просила все.
В эту весну, как водится, Катины щёчки
