произносит:
– Вы, что, Господь?
– Нет... зачем... я – хирург... врач... у меня связи...
– Почему тогда Вы, вдруг, решили мне помочь, почему приняли слишком близко к сердцу мое решение. Мы незнакомы... Разве я могу Вам верить? И можно ли вообще верить, разумно ли это? – задумчиво, откуда-то издалека изрек водитель.
– Я знаю, у Вас депрессия, это явно. Мой лучший друг – психиатр, вот такой мужик (попутчик сует водителю под нос кулак с оттопыренным большим пальцем), проблем не будет.
– Разве есть доктора, способные вылечить подгнившую совесть, забродившую душу?
– Нет, но мой друг – профессионал высокого класса, он такие чудеса творит, Вы даже не представляете! Помню, как-то он рассказывал об очень похожем случае из своей практики ...
– Только не надо пересказывать. Я здоров. Приехали – Вам выходить.
Машина тормозит.
– Я не могу Вас оставить. Здесь. С ним, – он оборачивается и указывает подбородком на ружье – А как же ваша жена? Дети, родители? Вы подумайте минутку, что будет? Поставьте себя на место кого-нибудь из них, – шантажировал неугомонный врач.
– У меня никого нет, – человек за рулем курил в приспущенное стекло.
– Дык, может быть, в этом-то и коренится проблема? Дотяните до завтра, а там все найдутся.
– Завтра? Найдутся? Ну, если только какие-нибудь случайные дети. А Вам-то что?
– Любой нормальный человек на моем месте скажет, что это грех и это ужасно. А я, как врач, скажу более: там не будет ничего, кроме бессмысленного мрака, кроме пустоты. Разве можно вот так, как Вы, предавать жизнь. Это непозволительно, это безумно с любой точки зрения. Заклинаю, одумайтесь, поверните все вспять!
– Я теряю время на пустые разговоры. Они далеки от сути, – спокойно произнес водитель, задумчиво разглядывая темную даль.
Попутчик покидает машину, ныряя в ночь, отъезжающий слышит, как он продолжает что-то говорить-говорить самому себе. А бешеный двигатель толкает машину вперед. И шумит и шумит в сизой темноте.
Через пару километров что-то опять мелькает в свете фар, заставляя водителя притормозить. Передняя дверь распахивается. Заглянувший вежливо просит:
– Дарагой! Давэзи да ближайшей станции. Тут нэдалэко. Вот деньги. Памаги. Очэнь нада.
– Садись. А деньги спрячь.
Улыбающаяся физиономия и шелест убранных в карман денег. Кто-то, крякнув, усаживается рядом, настроенный «пагаварить, што за жизн пашла, адны праблэмы».
Далее следует непонятная тирада, в переводе, возможно, нецензурная. Водитель докуривает сигарету, пронзая взглядом лобовое стекло. Кто-то замечает ружье.
– Хххарощий ружье! Ты оххотник! Уважжжаю!
Его резко обрывают:
– Я не охотник, моя жена мне изменила. Я решил ее прикончить.
Осознав услышанное, попутчик характерно встряхивает руками:
– Ты шшшто, опомнысь! Канччай, слущщщщий!
