и он жаждал деталей, но ничего не получил. Колливер же не знал, что в Пита Бэннинга стреляли, его били, мучили, он голодал, его опутывали колючей проволокой, бросали в корабельные трюмы, запирали в товарных вагонах, помещали в лагеря для военнопленных, и эти уроки выживания привили ему привычку не открываться первому встречному. И Колливер ничего не выяснил.
После обеда в тюремном блоке появился Никс Гридли и остановился перед камерой Пита. Заключенный встал и сделал три шага к решетке. Гридли тихо произнес:
– Вот что, Пит, нас одолевают навязчивые репортеры, вьются вокруг тюрьмы, мечтают поговорить с тобой, со мной, с кем угодно, кто готов развязать язык. Я хотел убедиться, что тебе это не надо.
– Мне это не надо, – отозвался Пит.
– Понаехали отовсюду – из Тупело, Джексона, Мемфиса.
– Мне это не надо.
– Так я и думал. Как тебе здесь?
– Нормально. Бывало хуже.
– Знаю. К твоему сведению: сегодня я перекинулся в доме священника словом с Джеки Белл. Она держится. А вот с детьми беда.
Пит взглянул на него без тени сожаления, но подумал, не следует ли сказать что-нибудь пристойное, вроде: «Передай ей от меня привет» или «Извини, мне жаль», однако лишь нахмурился с таким видом, будто шериф был полным идиотом.
Когда стало ясно, что Пит не ответит, Гридли попятился и, уходя, бросил:
– Если что-нибудь понадобится, дай знать!
– Спасибо.
Глава 5
В четыре часа утра Флорри наконец оставила попытки уснуть и отправилась в кухню сварить кофе. Жившая в цокольном этаже Мариэтта услышала шум и вскоре появилась в ночной рубашке. Флорри сказала, что ей ничего не нужно, что Мариэтта может спать, и отослала служанку обратно. После двух чашек с сахаром и очередного приступа слез Флорри прикусила губу и решила, что этот кошмар способен воодушевить к творчеству. Час она билась над стихотворением, но на рассвете бросила. Перешла к документальной прозе и начала в реальном времени посвященный трагедии дневник. Приняла ванну, позавтракала и к семи часам утра оказалась в городе в доме Милдред Хайлендер – жившей в одиночестве вдовы, которая, насколько знала Флорри, была единственным в Клэнтоне человеком, кто понимал ее поэзию. За чашкой чая с сырными лепешками они не говорили ни о чем, кроме страшного происшествия.
Милдред, ожидая самого худшего, купила газеты из Тупело и Мемфиса, и они ее не разочаровали. На первой полосе издания Тупело поместили передовицу под заголовком: «Герой войны арестован за убийство». В Мемфисе интересовались явно меньше тем, что случилось в штате Миссисипи, и хотя и напечатали статью на первой странице, но в рубрике местных новостей под заголовком: «В церкви застрелен любимый прихожанами священник». Факты в материалах почти не разнились – ни слова от адвоката подозреваемого и от властей. В городе настоящее потрясение.
Местная газета округа Форд «Таймс» была еженедельной,
