к Никки?
– Ну, прилично. Правда, не могу сказать, что они были дружны.
– А как Никки восприняла новость об убийстве?
– Конечно, доктор Робертс здорово огорчилась. Нет, она была даже расстроена. Но это ведь нормально, да? Пациентка погибла.
– Думаю, да, это нормальная реакция.
Они еще немного поговорили, и Хеддон собрался уходить. Он по-прежнему находился в глубокой задумчивости. И как ни уговаривала его Марша остаться на ужин, врач только качал головой.
– Но у нас целая кастрюлька гуляша. Оставайтесь, доктор Дефо. Или вы спешите?
– Мне надо в офис, – виновато пожал плечами тот. – Вы не представляете, какая гора бумаг меня ждет.
Это было вранье чистой воды. Хеддон понимал, что кастрюлька гуляша будет кормить мать и сына еще пару дней. С зарплатой Трея содержать семью было не так-то просто.
– Это очень понимающий человек, – услышал Трей голос старой бабки Коретты, когда доктор Дефо вышел на улицу. – Ты даже не представляешь, как тебе везет с теми, кого посылает тебе Господь.
– А вот и нет, я представляю, ба, – откликнулся Трей и чмокнул пожилую леди в лысеющую макушку. – Уж поверь мне, представляю.
Он улыбнулся.
И все же Трей испытывал смутную тревогу.
Визит был слишком поздним для этой части города. К тому же Хеддон Дефо говорил о какой-то кипе бумаг, которая его ждет. Неужели док так сильно жаждал проведать Трея на ночь глядя?
Хеддон заехал в гости впервые за год. За год, что прошел со смерти Дугласа Робертса. Зачем? Он явно слышал об убийстве, однако заинтересовался не жертвой и не состоянием Никки. Он спрашивал про двух копов.
Таким ли случайным был «случайный» визит Хеддона Дефо?
Не переставая размышлять, Трей умял порцию гуляша. По здравом размышлении оказывалось, что в расспросах Хеддона не было ничего необычного, простое любопытство: черный парень расспрашивает черного парня про белых копов.
«Паранойя какая-то», – подумал Трей и спустя минуту уже забыл о визите доктора.
Внезапно запищал телефон: пришло эсэмэс, – и, прочитав его, Трей замер от ужаса.
– Что там, милый? – спросила Марша Реймондс. Сын так долго торговал наркотой и был зависимым, что она научилась читать малейшие эмоции на его лице.
– Ерунда, – отмахнулся сын.
– Точно?
Он кивнул и отложил телефон.
– Это по работе. Я кое-что не доделал. Закрутился.
После ужина Трей вымыл посуду и, взяв пакет с мусором, вышел на улицу. Необходимо было убедить мать, что ничего не произошло. Он знал, что Марша следит за ним как коршун, поэтому следовало в первую очередь усыпить ее бдительность. Вернувшись в дом, он как можно непринужденнее бросил:
– Я пройдусь, мам.
Марша нахмурилась.
– Куда это?
Трей был чист уже два года, но до сих пор слово «пройдусь» действовало на нее словно взведенный
