народ мы – русский. Глупый народ, пустой. Слова любим, а рука к рюмке движется.
– В том и казус, что в русском народе живем. Все ждут чего-то. Ты впереди и вставай… А насчет глупого – зря. Ленивый – да. Но я такое скажу: мысль – она в слове. Дело живот греет, слово – душу… Видел я иностранцев. Скучные они.
– Тебя ж деловым зовут, – любезничал Андрей.
– Потому так и говорю, – без апломба отсылал Иван.
В тот вечер Иван разговорился. Поведал пути доступа к коммерческим операциям, схемы, поскольку украшал повесть цифрами и фактами, выглядело все просто, слушалось интересно. И поработала информация.
По досужим надобностям наведывался иногда Румянцев в институт, где работал прежде, ситуацией владел. Шла пертурбация, валили стариков, в корзину пихали диссертации. Начальником в бытность его служил занимательный мужчина, «гражданин на все времена». Остряк, импозантище, потомок польских конфедератов, лепесток высокого, доросшего до бомонда дерева, доктор наук и полный в ней профан, секретарь парторганизации, выпивоха, прохиндей, бабник и интриган, к своим пятидесяти годам обладатель громоздкого и интенсивного прошлого, неувядающей натуры и прочего, что может составить самую отъявленную репутацию. Еще словесил Горбачев, еще не выбросили партбилеты, а Гайсинский, недавний адепт коммунистических идеалов, уж вглядывался в атрибутику капитализма.
Упоминалось, что последнюю точку в уходе Андрея из института поставил он. С полгода прошло после увольнения и заявились однажды к Андрею Гайсинский с компанией. Выпивали с часик, затем Андрей завел Гайсинского в ванную и внушительно объявил:
– Однако ты, Валерьян, сволочь.
Тот достаточно трезво обследовал лицо Андрея и, немного подумав, изложил:
– Не верю.
Андрей начал удрученно доказывать правоту, тот глубокомысленно искал контраргументы. Кончилось объятиями.
В настоящее время Румянцев слыл в институте ушлым. При его посещениях Гайсинский жал Андрею локоть и сокровенно говорил:
– Ну что, как?
– Да так себе, – с плутоватой ухмылкой отвечал Андрей. Гайсинский понимающе и удовлетворенно кивал головой и заговаривал о быте.
В одно из посещений в приватной обстановке Валерьян с иронией заговорил:
– Черт возьми, прет молодежь. Директором Чижова поставили, а? Кандидатишка! Вчера на цырлах передо мной лазал, а нынче… Взгляд-то какой! Я намедни из кабинета его выходил, дверь задом открывал.
Поведав несколько последних баек, Гайсинский полушутливо – это вообще была его манера – затеял деловые разговоры.
– Слушай, думаю кой-какую коммэрцию в лаборатории изладить. Мужики озверели, договоров с предприятиями нет, скоро штаны начнут спадывать.
– А что, это сейчас позволяют? – удивился Андрей.
– Ну, мы с тобой всегда вперед смотрим. Я недаром задом дверь открываю.
– Дай бог, в таком разе.
