ее очень много. И вот еще что: сардинки забивали и портили сети. Как-то вечером отец позвал меня в лодку, когда выбрасывали рыбу, и усадил позади себя на корме. Там я засмотрелся и увидел снасть и морду сардины на крючке. И что вы думаете – я бросил наживку в воду! Мой отец увидел это, но не обратил особого внимания, потому как подумал, что никакая большая рыба так близко от берега на приманку не клюнет.
Вскоре ее схватила какая-то рыба, а снасть запуталась у меня в ногах. Рыба рывком потащила меня в воду. Все, кто был на причале, завопили моему отцу, но когда он обернулся, то увидал, как его малыш плавает сам по себе! Он схватил багор, подцепил меня за серые штаны, как раз где зад, и втянул обратно, на корму лодки. Отец распутал снасть, и все его внимание привлекла рыба, которую он втащил вслед за мной, – здоровенный морской угорь, в котором было почти шесть футов. Больше всего я боялся, что мать меня убьет, потому что я намочил штаны. Девушки прыскали со смеху, на меня глядючи, но я в ту пору был совсем еще незрелым, и мне нечем было себя показать. Тогда еще коренастые молодухи, они возвращались к своим лодкам, разгружали их, – и были столь же сильны и крепко сбиты, как и все девушки, что когда-либо жили в Ирландии.
По дороге домой я держал за руку Нору, и мы уже почти добрались, как я закапризничал и сказал Норе, что дальше никуда не пойду, потому что мать меня убьет. Сестра уговаривала меня и задабривала, говоря, что мама ничего такого не сделает. И такова была воля судьбы, что нас нагнал отец с корзиной рыбы.
– Чего тебе от него надо, Нора? Что ж ты не ведешь его домой? Он же весь мокрый и холодный.
– Он со мной не идет, – сказала она. – Он боится мамы.
– О! Пойдем со мной, Томаc, мальчик мой. Это из-за меня ты так промок, я ведь тебя сам в лодку позвал, – сказал отец.
Он взял меня за руку, и я двинулся за ним. Когда мы вошли, мне совсем не хотелось ни носиться, ни беситься, как обычно бывало. Мама поняла, что дело нечисто. Она посадила меня у огня – подумала, что со мной стряслось что-то еще. Но вскоре я промочил всю плиту под очагом[12].
Вошел отец.
– Ты уже сняла с него одежду, а то она у него холодная и мокрая? – спросил он. Отец тащил за собой угря. Он втянул рыбу в дом, длины в ней было с этот очаг.
– Ничего себе. Так он что же, правда упал в море?
– Ты не видишь что ли, какую прекрасную большущую рыбину он сегодня поймал? И раз такая у него первая рыба, все у него будет хорошо, – сказал отец.
Потом он рассказал ей всю историю целиком – спас меня. С меня сняли всю одежду и дали сухую. Мне не понравились штаны, которые я получил, потому что они были уже поношенные и с заплатками. Чаю мне не досталось, зато мама дала мне миску каши с молоком, раз уж я так наплавался.
Глава вторая
Школа. – Учительница и яблоко. – Будущий Король позади меня. – Моя мать возвращается из Дангяна. – Лодка Алекса. – Замужество Майре. – Учительница вышла замуж. –
Обычно в ирландских домах перед очагом клали большую каменную плиту, которая долго хранила тепло и вместе с тем предохраняла дом от огня, если из очага выпадали угли или летели искры. Такая плита также могла служить импровизированной сценой певцу, поэту или искусному танцору, поэтому была одним из важных мест в доме.
