бы теперь совсем иначе – как подлинное творение Боттичелли: с его лица не сходила бы самодовольная улыбка, а в глубине ясных синих глаз таились искушенность и хитринка. Тим совершенно не походил на взрослого человека, разве что внешне.
– Пойдем, Тим, я объясню, что ты должен сделать в палисаднике, – наконец произнесла она, нарушая очарование мгновения.
На улице в листве каждого куста, каждого дерева визжали и вопили цикады. Мэри, глядя на Тима, зажала ладонями уши и поморщилась, затем решительно направилась к своему единственному оружию – шлангу.
– Цикады в этом году словно с ума посходили. На моей памяти такое впервые, – сказала она.
Шум уже немного стих, а с пышных олеандров на дорожку капала вода.
«Бриииик!» – просвиристел басом хормейстер, после того как все остальные умолкли.
– Ну вот опять! Хулиган! – Мэри подошла к кусту олеандра, что рос ближе остальных к крыльцу, раздвинула мокрые ветки и стала осматривать их. – Никак не удается его найти, – посетовала она, присев на корточки, и улыбнулась стоявшему сзади Тиму.
– Хотите поймать? – серьезно спросил он.
– Еще как! Он у них запевала, без него они немы.
– Сейчас достану.
Нагнувшись, Тим скользнул в листву, скрывшись в ней по пояс. Сегодня он вышел работать без ботинок и носков, поскольку в палисаднике не было бетонного покрытия, о которое он мог бы поранить ступни, и к его ногам прилипла сырая земля.
«Бриииик!» – пробасил самец. Видимо, он уже достаточно обсох и решил попробовать голос.
– Поймал! – крикнул Тим, выбираясь из куста. В правой руке он что-то прятал.
Мэри цикад никогда не видела: только иногда находила в траве их сброшенные бурые панцири, – поэтому с некоторой опаской придвинулась к Тиму, ибо, как и многие женщины, боялась пауков, жуков и ползучих холоднокровных гадов.
– Вот, смотрите! – с гордостью произнес Тим, медленно раскрывая ладонь, пока цикада, которую он придерживал за кончики крыльев указательным и большим пальцами, не показалась полностью.
– Брр! – содрогнулась Мэри и отшатнулась, даже толком не взглянув на насекомое.
– Мэри, да вы не бойтесь, – умоляющим тоном произнес Тим и, улыбаясь, нежно погладил цикаду. – Смотрите, какая она хорошая. Зелененькая вся, красивая, как бабочка.
Его золотистая голова склонилась над цикадой, и Мэри, глядя на него, почувствовала, как грудь внезапно сдавило от щемящей жалости. Казалось, Тим нашел взаимопонимание с насекомым, ибо оно лежало в его ладони, не выказывая ни страха, ни паники. А цикада, если не обращать внимания на ее марсианские антенны-усики и панцирь, как у ракообразных, и впрямь была прекрасна. Толстое тельце примерно два дюйма длиной, ярко-зеленое, как будто припудренное золотым порошком; глаза искрятся и блестят словно два больших топаза. На спинке – все еще сложенные тонкие прозрачные крылышки,
