некого ждатьна знакомом углу.
Грохочут дожди.
И сверкают деревья!..
Трамвай,
как сазан,
уплывает во мглу.
«Какие мне сказать тебе слова?..»
Какие мне сказать тебе слова?
Снежинки на твои слетают щёки.
Прошли давно
загаданные сроки.
Какие мне сказать тебе слова…
В глазах твоих – то нежность,
то печаль.
А мне никак не одолеть молчанья.
И бой часов вокзальных. И мельканье
машин, бегущих в ледяную даль.
Да, отошли сентябрьские дни.
Снегами занарядилась Россия…
Мы в декабре стоим совсем одни.
И вольно нам, и чисто, и красиво…
А вдруг растает снег, упав едва,
и серость в души к нам привычно
ввалится?
Очнёшься ты.
Смешные снимешь варежки.
Какие же тогда сказать слова? –
Когда пойму, что сладкою ошибкой
был тот порыв, что сникли паруса…
Что на щеке – не талая снежинка,
а первая прощальная слеза…
«Очень тихая река…»
Очень тихая река,
некрутые берега.
Рядом тихая дорога
и осина-недотрога.
Блеск росы в траве потух,
пёс бежит, орёт петух.
Скрип колодца иль ворот.
Человек к реке идёт.
Всё – как сотню лет назад:
синий день и белый сад…
Но над речкой ясной – Ту
режет рёвом красоту…
«Как у всех, могила у поэта…»
Памяти Василия Дьяченко
Как у всех, могила у поэта.
Куст цветов, неброских и нечинных.
Средь других похожих неприметна,
от других почти неотличима.
Но когда дождём заморосило
и когда снега идут, тихи,
на его обычную могилу
густо-густо падают
стихи.
«В снегу глубокие следы…»
В снегу глубокие следы
куда-то тянутся, чернея…
Но хочется зари скорее,
а не холодной темноты.
Белее утром белый снег
и город дышит полной грудью.
Мне дорог встречный человек,
а темнота, она к безлюдью.
«На могиле отца – два тополя…»
На могиле отца – два тополя.
Не сидеть бы мне в их тени…
Но стволы почему-то тёплые
даже в злые осенние дни.
Тополей этих сущность – добрая.
И легки они, и туги.
На могиле отца
два тополя.
Две руки.
Ботинки
Улыбка поневоле,
коль вспомню вновь про то.
Мне их купили к школе,
блестящие, с рантом.
На толстой коже – сила!
Не страшен и мороз.
Я их из магазина
двумя руками
нёс!
Их
